В сестьере Сан-Поло, неподалеку от кампо с тем же названием, в узкой улочке стоит готическое палаццо Чентанни, в котором разместился музей Карло Гольдони. Венеция, столь продуктивная в живописи и архитектуре, в литературе не проявила себя особенно крупными произведениями. Но у нее был Карло Гольдони — самое известное имя в истории итальянского театра. В его комедиях предстают яркие и полные картины венецианского быта XVIII века, вместе с которым и родился замечательный итальянский драматург. На его глазах возникала новая эпоха, и словно сама жизнь готовила его для творческого подвига — провела по всем итальянским городам и дорогам, столкнула со всеми классами общества и щедро осыпала всевозможными неприятностями.
Венеция и Гольдони неразрывно связаны друг с другом, хотя род будущего драматурга происходил из Модены. Но дед Карло Гольдони еще в молодости приехал в Венецию и стал работать в «Камере пяти мудрецов по торговым делам», в которой разбирались тяжбы и споры между проживавшими в городе восточными купцами. Доходная должность позволяла жить безбедно не только ему, но и семье сына.
Карло Гольдони родился среди этого богатства 25 февраля «в 1707 году, в красивом большом доме, расположенном между мостами Номболи и Донна Онеста, на углу улицы Ка Чентанни, в приходе церкви Сан-Тома». Так писал он во введении к своим «Мемуарам» о тех узах, которые с рождения связали его с Венецией. Но Гольдони был не только уроженцем этого города, он стал Венецианцем с большой буквы: ходил по улицам и кампо Венеции, по ее мостам и папертям церквей не только как любознательный горожанин, но и как творец, отыскивавший будущих героев своих комедий. В «Мемуарах» он сообщает читателю, как всегда любил подмечать забавные подробности из жизни соотечественников, различные стороны их поведения, их промахи и проявления страстей. Увидев зрелище, достойное внимания, Гольдони на клочке бумаги тотчас записывал свои наблюдения — в форме диалога или сценки.
В результате тесного общения с горожанами рождались герои и героини его пьес, поступки которых можно рассматривать как «истинную картину нравов и жизни граждан Венеции». Панталоне и Арлекин — это портреты реальных людей, бродивших по итальянской земле. В Венеции говорили и думали именно так, как говорили и думали персонажи пьес Карло Гольдони; все служанки были точь-в-точь как Коломбины и Каролины, а молодые люди влюблялись так же, как это делали при свете лампы нежные Розауры и пылкие Флориндо. Драматург ничего не выдумывал, а только наблюдал и, не мудрствуя лукаво, переносил свои впечатления на сцену. Изумительные картины его пьес создала сама Венеция, представлявшаяся в XVIII веке сказочно прекрасным городом, в котором всегда царят карнавальное веселье, маски, танцы на площади Сан-Марко и песни — в салонах, театрах, на улицах… Такую легенду о Венеции создали путешествующие иностранцы, приезжавшие в город развлечься, оставив на время дома дела, заботы и неприятности.
Все «венецианские» комедии Гольдони полны жизни, которая бурлит на улицах этого города: выкрики юного зазывалы одного из театров на набережной Большого канала, призывы масок войти в зал; брань гондольеров, не желающих уступить сопернику проход в узком канале; шум потасовок, затеянных на берегу женами и дочерьми рыбаков; веселые крики молодых разносчиков, расхваливающих свой товар… Тут же можно услышать звук звонкой затрещины или распевный голос старьевщика, а в утреннем тумане — свист мальчишки-булочника, который будит стряпух, напоминая им, что наступает утро и пора печь хлеб…
Нашли место в пьесах Карло Гольдони и приходы, являвшиеся центрами социальной жизни каждого района. Организовывались они в сестьере вокруг более или менее просторной площади, форма которой могла быть какой угодно. Площадь окружена лавками и жилыми домами, на ней непременно имеются церковь и общественный колодец. Приход, по сути, являлся самостоятельным городком, во многом напоминающим остров. Это его положение Гольдони обыграл в пьесе «Кофейня».
Что же касается колодцев, то в Венеции, хоть и стоящей на воде, к источнику пресной воды добраться было трудно. Поэтому жители устраивали наполненные речным песком цистерны (глубиной 5-6 метров), в которые собирали дождевую воду, фильтровали ее через песок и через специальные отверстия переливали в резервуар. В 1960-е годы колодцы по санитарным требованиям были закрыты, но в свое время действие многих пьес Карло Гольдони было связано именно с ними.
В Венеции часто бывали засухи, отчего приходские колодцы пересыхали, и пресную воду приходилось возить с материка на лодках. Судя по разговорам служанок в пьесе «Кухарки», даже приготовление пасты становилось проблемой и приходилось звать на помощь соседей: «У нас нет ни капли воды. Вчера, чтобы приготовить пасту, я полностью осушила колодец. А когда торговец приносит воду, хозяйка ругается, что дорого. Вчера за четыре ведра воды она посулила им всего одно сольдо».
За поддержанием порядка на венецианских улицах велся неустанный надзор, но многие из них были не очень удобны для пешеходов, а мосты так и вообще опасными. Столь же часто срывались и с открытых террас, располагавшихся на крышах, или просто с плоских крыш. Террасы на крышах, типичные для венецианских дворцов, представляли собой деревянные платформы. В XIV веке сооружение таких террас было запрещено, однако запрет действовал не слишком долго, и вскоре многие захотели устроить их в своем доме. На такую террасу (или крышу) можно было выйти и «немного подышать воздухом», как это делает Беттина из пьесы «Честная девушка». На самом же деле она дает возможность своему воздыхателю Паскулиано полюбоваться ею, несмотря на возмущение родственников, которые не желают, чтобы девушка выставляла себя на всеобщее обозрение. Однако если в комедии Беттине приходится всего лишь терпеть попреки родственников и возлюбленного, то 25 мая 1754 года в приходе Сан-Маркуоло случилась настоящая трагедия — дочь местного подрядчика по неосторожности упала с террасы и разбилась насмерть. А еще на террасах венецианские женщины осветляли себе волосы, подставляя их под солнечные лучи.
Отразил Гольдони и неудержимое разорение венецианской аристократии, когда ее мраморные дворцы пустели и разваливались, поместья на Терраферме продавались с молотка, а картины великих мастеров, хранившиеся в фамильных галереях, сбывались иностранцам. Наследники древних родов считали ниже своего достоинства заниматься делом и кое-как перебивались, скрывая нищету в голых стенах великолепных прежде дворцов. Были, конечно, нобили, которые, скрепя сердце, пускали в оборот наследственные капиталы, но аристократ-торговец — явление для Венеции довольно редкое. Одного из них Гольдони изобразил в комедии «Человек со вкусом», в которой граф Оттавио, широко тративший деньги, вызывает подозрение тем, что проживает семейные капиталы и обрекает родных и близких на голодное существование. Но граф торгует с опытным купцом Панталоне, однако сохраняет свою деятельность в великой тайне. Торговля позволяет графу держать открытый дом и жить на широкую ногу, услаждая общество изысканными обедами и светскими развлечениями: «Торговля не позорит знатного человека, но я, учитывая людские предрассудки, решил заниматься ею тайно». Торговля эта, правда, похожа на спекуляции, но, женив своего племянника и богато одарив молодых, граф говорит гостям: «Пойдемте развлекаться, пойдемте наслаждаться благами, которые дают нам небо и фортуна. Честно наслаждаться жизнью, достойно веселиться, никого не обижая, не строя никаких козней, не жалуясь на судьбу, — такова счастливая жизнь, которую создает человек со вкусом».
В комедиях Карло Гольдони представлены также все члены семьи среднего достатка — свекрови и невестки, сыновья-расточители и желающие выйти замуж дочери, но есть еще в таких семействах и слуги, которых обычно не замечают и не стесняются. Однако в доме они иногда значат больше, чем кажется с первого взгляда, и часто семейное благополучие в большей степени зависит именно от них. Так повелось еще с Античности, когда плутоватый раб, хоть и получал колотушки, но зачастую все устраивал к всеобщему благу.
В комедиях Гольдони тоже есть плутоватые слуги, которые участвуют во всех действиях и помогают господам, потерявшим голову от любовных похождений. Слуги уже не просто подыгрывают своим господам, а порой сами играют первую роль. Так, в комедии «Преданная служанка» героиня улаживает семейные дела и примиряет рассорившихся хозяев. А вот в «Домашних дрязгах» происходит нечто противоположное: двое нерадивых слуг ссорятся и, желая отомстить один другому, вызывают целую свару между хозяевами. В своих «Мемуарах» Гольдони писал, что «почерпнул фабулу этой пьесы из быта нескольких семейств, где мне приходилось видеть хозяев, являвшихся жертвами привязанности к своим слугам; и, к моему удовольствию, зритель одобрил мое поучение, весьма полезное для родственников, живущих под одной крышей».
Целиком посвящена слугам комедия «Кухарки», написанная на венецианском диалекте. В свой единственный свободный в году день (во время карнавала) развлекающиеся кухарки судачат по поводу дурных супругов, и сцены эти служили отличным уроком для многих хозяек. Сам же Гольдони невысоко ценил эту пьесу, хотя она и имела успех во время карнавала в 1755 году.
Драматург был убежден, что комедия должна не только развлекать, но и поучать. Гольдони не ждет большого героизма от своих персонажей, но требует от человека того, что доступно каждому — это умеренный идеал житейской добродетели: добрый отец семейства, благородный сын, честный купец, верная жена, прощающая мужу все его измены… Эти на первый взгляд «мелкие добродетели» казались Гольдони более важными в повседневной жизни, чем, например, честь героев испанской драмы или героизм старого Горация. Славные венецианцы в его пьесах мечтают не о спасении отечества, не об утверждении веры и даже не о сохранении чести своего древнего имени — ничего этого не было в сознании среднего венецианца XVIII века. Радости, к которым стремятся герои пьес Карло Гольдони, намного проще: честно заработанный капитал, женитьба на хорошей девушке, приятное общество…
Так, герой пьесы «Честный авантюрист» не имеет никаких средств к существованию и собирается жениться на состоятельной вдовушке, к которой к тому же имеет склонность. Графы и маркизы пытаются очернить его в глазах богатой невесты и пишут на него доносы. Но бороться с ним трудно, так как он — и врач, и юрист, и писатель, а также знаком и с административным делом. К тому же честная девушка, на которой герой пьесы обещал жениться, чтобы не портить ему карьеру, уходит в монастырь. И правительство оказало нашему герою милости, поэтому, находясь наверху блаженства, он восклицает: «Благодарю небо, которое помогло мне; благодарю донну Ливию, облаготельствовавшую меня, благодарю также эту бедную девушку, которая ради меня отреклась от мира. Многочисленны и велики были испытания, которые я перенес на этом свете; я вел жизнь авантюриста, но в конце концов небо проявило ко мне благосклонность, и судьба наградила меня потому, что я всегда был честным авантюристом».
Отражена в комедиях Гольдони и азартная страсть венецианцев к играм. Драматург предполагал, что его пьеса «Игрок» вызовет неудовольствие влиятельных лиц, так как этой страстью, разорявшей целые семейства, были захвачены многие венецианские патриции.
А вот другое, казалось бы, безобидное развлечение — отдых на даче летом. Однако дачная лихорадка в Венеции (да и во всей Италии) приобретала угрожающие размеры и формы. Роскошные виллы на берегах Адриатики стоили огромных денег, дачная жизнь превращалась в непрерывное празднество, подрывавшее состояние людей среднего достатка.
Во многих пьесах Гольдони говорится и о разорительных модах, роскоши и появившихся кафе… В его комедиях нет отъявленных злодеев, и своих героев он никогда не изображал в слишком уж черном свете. Поэтому за столиком своей пьесы «Кафе» он свел его завсегдатаев — проигравшегося кутилу, которому стыдно идти домой; мошенника, бежавшего от жены и нашедшего здесь пристанище; сплетника, для которого здесь представилось широкое поле деятельности… К тому же хозяин кафе — воплощенная честность и доброта: в трудные минуты он помогает своим клиентам и даже устраивает их семейные дела.
Из 150 написанных Гольдони пьес чисто «венецианскими» можно назвать около двадцати. В них представлены почти все стороны повседневной венецианской жизни XVIII века, но мы не будем пересказывать содержание всех, а предоставим читателю самому насладиться их неувядаемой прелестью…