До сих пор Венеция остается, пожалуй, единственным на земле городом, без особых изменений сохранившимся на протяжении последних 500 лет. Окажись сейчас здесь Тициан, один из самых знаменитых ее граждан, он легко бы смог ориентироваться в городе. Чудесные дворцы и храмы, многочисленные каналы, даже многие улицы с магазинами и лавками и, конечно же, площадь Сан-Марко — те же самые, какими они были при жизни великого венецианца.
Едва приехав в Венецию, путешественник, где бы он ни останавливался, спешит именно сюда — на площадь Сан-Марко, которая в прежние времена являлась своего рода приемным залом Венецианской республики. Да и в наше время, куда бы вы ни шли в Венеции, какой бы маршрут ни избрали, вы всегда попадете на эту единственную в городе площадь. Другой такой нет нигде: мраморный пол, три мраморных дворца вместо стен, а вместо четвертой стены — знаменитый собор Св. Марка. В этом приемном зале, расположенном под открытым небом, всегда много народа, который беспрерывно снует из одного его конца в другой или толпится в колоннадах дворцов. Здесь размещались главные магазины и самые модные кафе Венеции; здесь дамы щеголяли своими нарядами, и каждый шел на площадь Св. Марка как в гости. Русский поэт и публицист В. Яковлев (сотрудник журнала «Современник»), летом 1854 года более месяца живший в Венеции, писал потом: «По этой мостовой прошли почти все великие люди — от Рафаэля до Кановы, от Петрарки до Гете, от Петра Первого до Наполеона».
Однако многочисленным туристам и путешественникам, находящимся на площади Св. Марка в наши дни, трудно даже представить, что много столетий назад здесь зеленели сады, принадлежавшие монахам располагавшегося неподалеку бенедиктинского монастыря, и плескались воды канала, пересекавшего территорию будущей площади. С самого начала она была отдана праздникам и коммерции: давали деньги в рост, выдавали всевозможного рода справки и собирали налоги. По площади проходили религиозные шествия и карнавалы; на ней устраивались рыцарские турниры, порой заканчивавшиеся массовыми драками.
…В XII веке дож Себастьяно Дзиани скупил здесь все дома, а потом подарил их городу под снос. Так перед собором Сан-Марко открылась величественная перспектива, но только к середине XVI века в Венеции было завершено градостроительное упорядочивание района, примыкающего к собору Св. Марка и Дворцу дожей. К этому времени уже исчезли располагавшиеся здесь сады и огороды, были снесены многочисленные деревянные лавочки, постоянно угрожавшие пожарами. Флорентийский архитектор Якопо Татти, прозванный Сансовино, ликвидировал хаотичную застройку квартала и тем самым завершил создание восхитительного архитектурного ансамбля. Только это место венецианцы удостоили названия Пьяцца, все другие площади они называют «кампо» или «пьяцетта».
Ансамбль площади (кроме собора Св. Марка и Дворца дожей) образуют Кампанилла (колокольня) с Лоджеттой, Башня часов, здания Старых и Новых Прокураций и Ала Наполеоника. Первую башню-колокольню начали возводить еще в 888 году, строительство продолжались в XII веке, окончательный же свой вид колокольня приобрела только в XVI веке, когда после очередного удара молнии ее заново возвели на личные средства адмирала Гримани. К 1514 году архитектор Бартоломео Бон-младший возвел над колокольней шатровое завершение с фигурой ангела на острие. Высота Кампаниллы достигла 99 метров.
Башня сложена из красного кирпича; ее глухие стены с четырьмя вытянутыми на всю высоту плоскими нишами прорезают с каждого фасада (в левой из ниш) восемь окон в белом обрамлении. Расположенные одно над другим, эти небольшие окна устроены для освещения внутренней лестницы.
Русский искусствовед П. П. Перцов так писал о Кампанилле: «Башня, не имеющая ничего красивого в себе и столь непропорциональная окружающим ее зданиям, удивительно с ними гармонирует; гармония эта так велика, что больно думать, что, выйдя на площадь Св. Марка, не увидишь ее. Выньте из Кремля Ивана Великого… уберите перед Кремлем Василия Блаженного — и целое вдруг потеряет смысл, красоту, целость, гармонию».
Простая и вместе с тем величественная, колокольня всегда Пыла украшением и гордостью площади Сан-Марко, да и силуэт всей Венеции без нее действительно немыслим. Мощная квадратная башня-колокольня прямо-таки вонзается в небо, и долгое время она служила маяком для кораблей, возвращавшихся из дальних плаваний. Днем в лучах солнца ярко сверкал ее золоченый ангел, ночью наверху башни зажигали сигнальный огонь. В лоциях Средиземного моря она и сейчас значится как самый приметный ориентир для подплывающих к Венеции судов.
В прежние времена венецианские власти очень неохотно разрешали иностранцам подниматься на колокольню, откуда хорошо просматривались подступы к городу и расположение его портов. На башне-колокольне несла вахту и стража, наблюдавшая за появлением вражеских судов и возникновением пожаров. Звон пяти колоколов Кампаниллы возвещал не только о религиозных праздниках и богослужениях, но и определял ритм жизни всего города, причем каждый колокол имел свое имя. Самый большой из них назывался «Марагона», он созывал ремесленников на работу, и он же возвещал о заседании Большого совета (Этот колокол до сих пор звонит в полночь). К нему присоединял свой звон колокол «Троттьера», название которого означает «в спешке», так как, заслышав его, члены Большого совета должны были спешить во Дворец дожей. Колокол «Нона» отмечал полдень, «Мецца Терца» сообщал о заседании Сената, самый маленький — «Малефичио» («преступление») — оповещал народ о предстоя шей казни.
Кампанилла была связана и со знаменитым венецианским карнавалом, который открывался аттракционом «Volo della Colombina» («Полет голубя»). Аттракцион состоял в том, что механический голубь летел с Кампаниллы на площадь Сан-Марко, осыпая зрителей разноцветным конфетти. Послужила колокольня и науке: в 1609 году в ее верхнем помещении великий Галилео Галилей демонстрировал дожу и членам Синьории изобретенный им телескоп.
Рассказывают, что великий немецкий писатель Гете впервые увидел море с венецианской Кампаниллы. Свои впечатления он издал под названием «Итальянский дневник».
В 1537-1549 годах архитектор Якопо Сансовино построил у подножия башни (с левой стороны) Лоджетту — небольшую открытую галерею, ставшую одним из лучших творений зодчего. Лоджетта возведена из розового веронского мрамора и украшена тремя арками, изящными колоннами, статуями, рельефами и балюстрадой. В отделке ее красиво сочетаются различные виды мрамора: розовые колонны, зеленоватые стены и желтые, обрамленные белым ниши. В скульптурном фризе помещены рельефы, аллегорически изображающие Венецию и острова Кипр и Кандия. Бронзовые статуи в нишах (работы Я. Сансовино) представляют Минерву, Аполлона, Меркурия и Мир, которые олицетворяют мудрость, гармонию и приверженность морю, присущие Венецианской республике.
Языческие боги на фасаде Лоджетты мирно соседствуют с украшающей интерьер терракотовой группой «Мадонна с младенцем Христом и Иоанном Крестителем», тоже созданной Я. Сансовино. В прежние времена в Лоджетте размещалась стража Дворца дожей, в обязанности которой входило предупреждать беспорядки во время заседаний Большого совета.
14 июня 1902 года, около 10 часов утра, башня внезапно рухнула; к счастью, ни один человек не погиб, а из памятников пострадала только Лоджетта. О возможности падения Кампаниллы стало известно заранее, но времени оставалось всего несколько часов, и предпринять что-либо для ее спасения люди уже не успевали. Был закрыт только участок площади Сан-Марко и Пьяцетгы, да фотографы успели приготовить фотоаппараты и сделать несколько снимков разрушения Кампаниллы. Уцелела лишь часть великолепных скульптур Лоджетты, остальные же превратились в мраморный мусор. Русский поэт-символист В.Я. Брюсов, бывший тогда в Венеции, так писал об этом: «Узнав о падении колокольни, мы опять поехали туда, провели там сутки, почти плакали на развалинах. Без Campanile piazza потеряла единство: задний план был декорацией, фасадом S. Магсо; теперь впечатление дробится, ибо виден Дворец дожей. С моря Венеция принизилась, словно изувечена».
Хотя башня-колокольня разбилась на бесчисленное множество осколков, их собрали, а искусные мастера сделали свое дело. Уже в 1912 году, в день памяти св. Марка, состоялось открытие и Кампаниллы, и Лоджетты. Они предстали такими, какими были прежде, и там, где были.
В 1505 году перед собором Святого Марка вместо старых деревянных были установлены три бронзовых постамента для штандартов. Скульптор Алессандро Леопарди декорировал их рельефами, в аллегорической форме прославляющими политику Венецианской республики. Это были: «Изобилие», окруженное мифологическими обитателями моря; «Правосудие» со слоном, символизирующим силу и осторожность; Афина Паллада с пальмовой и оливковой ветвями; бог морей Нептун, которому сатир вручает дары земли; нереиды и тритоны, несущие дары моря… Сейчас в дни празднеств на этих постаментах рядом с трехцветным итальянским флагом поднимается красно-золотой штандарт Венеции, которая и в Итальянской республике по-прежнему чувствует себя независимой.
Несмотря на множество построек, площади удалось сохранить единство в многообразии и свое колористическое богатство, которое издавна стало своего рода символом города. Площадь служила местом проведения официальных церемоний, здесь устраивались торжественные шествия в честь вновь избранного дожа; здесь же проходил траурный кортеж во время его похорон.
В наши дни парадные государственные церемонии здесь уже не проводятся, зато площадь, закрытая со всех сторон, как нельзя лучше подходит для музыкальных фестивалей.
По всей площади шумят голуби, но это не простые птицы: не одно столетие они живут на площади из поколения в поколение. Во времена Венецианской республики содержание их составляло одну из обязанностей правительства, ежегодно для этого в государственную казну вносилась определенная сумма. Теперь заботу о птицах приняли на себя многочисленные туристы, и во всякое время можно видеть толпы иностранцев, которые кормят голубей св. Марка. Голуби садятся на руки и плечи, порой сверху донизу облепляют туристов, а те обожают с ними фотографироваться.
Русский писатель Борис Зайцев так писал о них: «Знаменитые голуби сизою стайкой толпятся перед входом ко Святому Марку… Это маленькие божества Венеции, скромные покровители города, смутно и бесконечно воркующие; мягко отблескивающие шелками крыл своих, с сухим треском взлетающие». Сами венецианцы голубей не особенно почитают, потому что они гадят на мрамор, который приходится защищать шипами и сетками.
В XIX веке путешественник и писатель Ф. Грилльпарцер отмечал: «Тот, кто, стоя на площади Святого Марка, не чувствует, что его сердце бьется сильнее, может позволить похоронить себя, ибо он мертв, безнадежно мертв… Тот, у кого на площади Святого Марка не бьется сердце, не имеет его вообще».
Башня часов
«Башня часов» украсила площадь Сан-Марко в 1490-е годы, завершив ее северную сторону слева от собора. Архитектор Мауро Кодусси возвел ее в ренессансном стиле, и она представляет собой прямоугольное здание, разделенное на четыре яруса и покоящееся на однопролетной аркаде. Соседствуя с Кампаниллой и тонкими флагштоками, она, в сущности, совсем не похожа на башню, но именно такое название закрепилось за этим сооружением с давних пор.
По углам «Башня часов» украшена белыми пилястрами, а завершается она мраморной балюстрадой. По обе стороны к Башне пристроены флигели, а над монументальной аркой, ведущей на самую оживленную в Венеции улицу — Мерчерие, помещен огромный циферблат с цифрами от 1 до 24, на котором отмечены не только время, но также лунные фазы, знаки Зодиака, положение Солнца среди них, астрономические символы и т. д. Часы были установлены на башне в 1497 году, а удивительно сложный механизм их был сделан мастером Дж. Паоло Раньери и его сыном Джанкарло. Легенда гласит: чтобы мастера не повторили подобное чудо в другом месте, венецианцы ослепили их.
Над циферблатом в великолепном обрамлении установлена скульптура Мадонны, перед которой на Крещение и Вознесение Господне каждый час проходят трубящий ангел и волхвы, кланяющиеся Деве Марии. На звездном небе в верхней части «Башни часов» сверкает золоченый лев св. Марка, а верхнюю террасу башни венчает огромный колокол и два бронзовых стража, которые вот уже несколько столетий отбивают по нему бронзовыми молотами каждый час. За темный цвет бронзы венецианцы прозвали их «маврами». Между зданиями, примыкающими к «Башне часов» справа, и боковым фасадом собора Св. Марка расположилась небольшая пьяцетта деи Леончини, названная так потому, что на ней стоят два льва из розового мрамора (работа скульптора Дж. Бонацна).
Под аркой «Башни часов» начинается, как отмечалось выше, самая людная и элегантная улица Венеции — Мерчерие, название которой переводится как «галантерейная торговля». Ее называют еще «большой» или «главной», но такой она предстает только в венецианском понимании. Мерчерие — улица узкая, ширина ее не превышает четырех метров, и если бы в городе могли появиться автомобили, они вряд ли бы разъехались на ней…
Мерчерие была вымощена квадратными плитами из истрийского камня, которые выщерблены резцом, чтобы люди по ним не скользили. Забитая лотками и лавками, эта улица издавна служит своего рода сухопутной артерией Венеции, связывая соседние кварталы. В витринах ее многочисленных магазинов выставлены последние новинки моды. Помещения магазинов по-венециански темны, поэтому даже днем здесь ожигают свет. В магазинах на Мерчерие можно купить все, что пожелает самый прихотливый вкус. Цены здесь очень высоки, однако в Италии принято торговаться.
На Мерчерие располагается «Кафе ди Менегаццо», в котором когда-то собирались сторонники драматурга Карло Гольмини. В этом кафе происходили литературные дебаты, читались полемические брошюры, ходили по рукам листки и сатирические сонеты.
Со стены одного из домов на этой улице смотрит каменная старуха, будто готовая бросить на прохожего каменный кувшин. Это знаменитая «Вечья дель мортер» («Старуха с камнем»), которая, как следует из предания, предотвратила заговор Боэмундо Тьеполо. Чтобы это стало понятным, следует вернуться к рассказу о государственном устройстве Венецианской республики.
При сложившейся системе управления в ней никогда не было общепризнанных лидеров, которые могли бы расколоть патрицианскую республику и утвердить собственную тиранию. Их просто бы не потерпели в своей среде те несколько десятков семейств, которые гордились собственной знатностью и могуществом и ревниво следили друг за другом, оберегая престиж своего рода и вековые традиции города. Противоречия между ними, конечно же, существовали, но соперники обычно воздерживались от вооруженного разрешения конфликтов. Венеция действительно была «светлейшей», «тишайшей», «безмятежной», «самой ясной».
Конечно, годы войны с Генуей за обладание морем, обустройство колоний или сражения за подчинение окрестных городов и территорий вряд ли можно назвать безмятежными. Но внутреннее развитие Венеции не омрачалось теми социальными конфликтами и бурями, которые так часто сотрясали другие большие и малые города Италии.
За всю историю Венецианской республики было всего нить два серьезных заговора, но они не имели успеха и потому не сопровождались городскими волнениями. Первый был направлен против сорокалетнего дожа Пьетро Градениго, жестокая политика которого привела к потере Феррары и конфликту с римским папой.
В 1297 году дож закрыл Большой совет для всех, кто последние пять лет принимал участие в его работе. До этого времени венецианские патриции уже успели отвоевать у дожей значительную часть государственной власти, но они должны были еще считаться с народом, который собирался на площади Святого Марка для провозглашения дожа. Народ мог вступить в опасный для аристократии союз с дожем, что и случилось во время заговора Боэмундо Тьеполо, который встал на защиту порядков, отмененных дожем Пьетро Градениго. 15 июля 1310 года он направился со своими вооруженными сторонниками к Дворцу дожей, но планы их были нарушены весьма анекдотическим случаем. Когда заговорщики уже шли к площади Сан-Марко, выглянувшая из окна старуха — случайно или намеренно! — выронила из рук тяжелый кувшин, который упал на голову знаменосцу, и тот скончался. Началась паника, заговорщики в испуге бежали за Риальто и даже сожгли за собой мост. Впоследствии некоторых из заговорщиков простили, других отправили в изгнание. А Джустина Росси (так звали старуху) и ее потомки получили привилегию — бесплатно жить в доме и в годовщину этого события выставлять на балконе штандарт с изображением льва св. Марка. Рассказывают, что традиция эта сохранялась вплоть до падения Венецианской республики в 1797 году.
Несмотря на неудачу, именно попытка переворота привела к созданию упоминавшегося выше Совета десяти, который был поставлен над Большим советом. С другой стороны, родилась негласная традиция выбирать дожами только пожилых нобилей, уже лишенных личных амбиций. Попутно расскажем об одном из них — Антонио Гримани, представлявшем знатную аристократическую фамилию, имя которой еще не раз встретится на страницах нашей книги.
Будучи адмиралом венецианского флота, Антонио Гримани потерпел поражение в битве с турками в 1499 году. Когда в Венеции узнали, что флаг мусульман вознесся над Патрасским заливом, Сенат назначил новым адмиралом Марко Тревизана и приказал ему арестовать Гримани, заковать его в цепи и на малой галере переправить на набережную Скьявони для всеобщего судилища. Здесь в кардинальских одеждах его ждал сын Доменико, для которого он приобрел за 25 000 дукатов кардинальскую шапку. Собравшаяся на набережной разъяренная толпа помешала Антонио Гримани ступить на берег, встретив его градом камней.
Уже спустилась ночь, и мол опустел, когда гордо выпрямившийся Антонио Гримани в сером плаще, коротких пурпурных шароварах и с закованными в цепи ногами сошел с галеры и был доставлен сначала в Совет десяти, а оттуда в тюрьму Дворца дожей. Здесь он провел несколько месяцев. Во время допросов Гримани энергично защищался от обвинений в непростительной халатности и низких намерениях; много говорил о смелости турок, об их воинской дисциплине, морской сноровке и других боевых качествах. Наконец, подробно рассказывая о битве с вражеским флотом, он так красноречиво изложил причины поражения, что судьи, намеревавшиеся было казнить его, приговорили только к ссылке на остров Керсо. В 1500 году Антонио Гримани высадили на острове и поселили в рыбацком домике.
Но старый морской волк, искушенный в мореходстве, при первом же удобном случае вышел на галере в открытое море и добрался до Рима, где нашел убежище в доме своего сына-кардинала. В дальнейшем он приложил немало усилий, чтобы примирить римского папу с Венецией в Камбрейской войне. Узнав впоследствии, что приговор в отношении его отменен, Антонио Гримани предстал перед Советом десяти и в 1510 году был назначен прокуратором, а в 1521 году — дожем. Было ему тогда 80 лет…
Старые и Новые Прокурации
Площадь перед собором Сан-Марко обрамлена длинными зданиями Старых и Новых Прокураций — административных учреждений Венецианской республики. Строительство Старых Прокураций было начато в конце XV века (по предположениям, архитектором Мауро Кодусси), а возводить здание закончил после пожара 1532 года архитектор Бартоломео Бон, но и тогда это было уже старомодное здание. В прошлом в нем размещалась резиденция прокураторов — чиновников, ведавших государственной недвижимостью и отвечавших за эксплуатацию, реставрацию и реконструкцию наиболее важных государственных зданий и сооружений. В их ведение, конечно же, входил и собор Сан-Марко; к тому же они обязаны были следить за содержанием собора и наблюдать, как расходуются его денежные средства. Должность прокуратора была почетной, пожизненной и настолько доходной, что им даже жалованье не платили.
Старые Прокурации представляют собой «девять дворцов высотой в четыре этажа, украшенных колоннадами трех ордеров: коринфского, дорического и ионического». В первом этаже арки образуют открытую галерею, а по верху тянется нарядный зубчатый карниз, который своим силуэтом перекликается с карнизом Дворца дожей.
Через некоторое время после окончания строительства здание Старых Прокураций перешло в собственность частного лица, и тогда правительство Венецианской республики решило построить на другой стороне площади Сан-Марко здание Новых Прокураций. Возведение его в 1580-е годы начал архитектор Винченцо Скамоцци, а заканчивал в первой половине XVII века уже Бальтазар Лонгена.
Новая постройка, часть которой была возведена на месте приюта Орсеоло, в основном соответствовала стилю Старых Прокураций, хотя в деталях эти два здания значительно отличаются одно от другого. Главный фасад Новых Прокураций построен как продолжение северного фасада Библиотеки.
В 1720 году на первом этаже Новых Прокураций было открыто кафе «Триумф Венеции», которое сразу же стало пользоваться огромной популярностью. Открыл его Флориан Францескони, и впоследствии кафе стало называться его именем — «Флориан».
С годами первоначальная отделка интерьеров кафе несколько изменилась: появились зеркальные стекла в дорогих витражах и рельефные картуши с надписью «FLORIAN». На площади под зонтиками стройными рядами выстроились столики, а у аркады постоянно стоят две эстрады для музыкантов. По общему мнению «Флориан» был первой кофейней, открытой в Европе. Несмотря на переделки, в нем сохранились прежние деревянные панели, мраморные столы и зеркала в позолоченных рамах.
Во время господства в Венеции французов в Новых Прокурациях размещалась резиденция Наполеона. В 1810-1815 годах по его приказанию была снесена церковь Сан-Джеминьяно, а здания Старых и Новых Прокураций соединили новой двухэтажной постройкой — Ала Наполеоника («Крыло Наполеона»), которая выдержана в неоклассическом стиле и прекрасно гармонирует с архитектурой Прокураций. Постройка предназначалась для бального зала, так как во времена Наполеона здание Новых Прокураций переделывалось под Королевский дворец для Эжена Богарнэ (наместника в Венеции), но танцевать там было негде. На крыше Ала Наполеоники были установлены статуи римских императоров, а со стороны лагуны устроили городской сад.
В настоящее время в Новых Прокурациях, со стороны сада, помещаются некоторые учреждения, остальная же их часть занята Археологическим музеем и Музеем Коррер. Основу Археологического музея составило собрание кардинала Доменико Гримани, состоящее из произведений античного искусства, которые он передал городу в 1523 году. Это собрание оказало огромное влияние на художников того времени. В настоящее время Археологический музей — один из наиболее значительных музеев археологии во всей Италии. В нем представлена редкая коллекция греческой скульптуры (VI-V вв. до н.э.); в нескольких залах выставлена пластика эллинистической эпохи, римские портретные скульптуры, античные вазы, резные камни, монеты, произведения искусства Египта и Византии.
Площадь Санта-Мария деи Формоза
Кампо Санта-Мария деи Формоза свое название получила от большой старинной церкви Санта-Мария делла Формоза (Прекрасная, Цветущая), основанной, как предполагают исследователи, еще в VII веке. Старинное предание гласит, что в то столетие Дева Мария явилась святому епископу Магнусу и повелела основать церковь там, где остановится круглое облако. Повеление Пресвятой Богородицы было исполнено, и появилась церковь, сама похожая на облако. Через восемь столетий храм был перестроен, окончательный же свой вид церковь приобрела в XVII веке, когда после землетрясения 1668 года она была восстановлена архитектором Якопо Сансовино.
Два основных фасада церкви, один из которых выходит на площадь, другой — на канал, оформлялись на средства семьи Капелло, и потому архитектор Мауро Кодусси выполнил их как памятник, прославляющий некоторых членов этого семейства.
Церковь Санта-Мария деи Формоза не блещет убранством (к тому же она довольно темная внутри), но ее украшает гениальное произведение Пальмы Старшего — «Св. Варвара», окруженное шестью другими работами этого же мастера. Святая в изображении Пальмы Старшего держит в руке масличную ветвь, полна силы и жизни, и поэтому его полотно воспринимается как портрет молодой, красивой женщины.
Другим украшением церкви Санта-Мария делла Формоза является триптих «Мадонна Милостивая», написанный художником Бартоломео Виварини в 1473 году. Следует отметить, что в основе всего «идеологического» убранства этой церкви лежит милость, помогающая в боях. Так, чудотворной иконой в ней является образ Богоматери начала XVI века, сопровождавший венецианцев в битве при Лепанто.
…Ансамбль площади Санта-Мария деи Формоза дополняет памятник кондотьеру Коллеони, столь же известный в Венеции, как, например, «Медный всадник» в Санкт-Петербурге. В Венеции нет старинных памятников-монументов, существующие относятся в основном к XIX веку. Это объясняется тем, что в Республике св. Марка опирались на коллективную дисциплину и не особенно доверяли индивидуалистам.
Когда в XIV веке Венеция стала захватывать территории на суше, ей понадобилась помощь кондотьеров — наемных полководцев (все адмиралы были только из венецианцев). Одним из самых удачливых был кондотьер Коллеоне из Бергамо — наемный вождь, солдат по призванию… — гражданин Венеции, он не раз перебегал на сторону Милана и обратно, пока в 1450-е годы не осел окончательно в Венеции. К концу жизни он обладал огромным состоянием, сравнимым с капиталом крупного банка, — пол миллионом дукатов.
Все свое огромное состояние Коллеоне обещал оставить Венецианской республике с условием, что ему будет поставлен памятник на площади Сан-Марко. Но Венеция не могла выполнить пожелание кондотьера, так как по традиции никого из смертных (как бы ни были велики его заслуги!) не мог быть увековечен рядом со святыней города — собором Сан-Марко. Однако Сенат, как всегда нуждавшийся в деньгах, согласился, а Совет десяти, воспользовавшись тем, что договором было предписано возвести памятник «у стен Сан-Марко», вместо площади Сан-Марко выбрал площадь у скуолы Гранде ди Сан-Марко. И гордый кондотьер с грозным лицом вознесся над толпой около церкви Дзаниполо; так венецианцы почтили память знаменитого кондотьера и отметили его подвиги, совершенные во славу Венецианской республики. Гордый всадник, во всем облике которого чувствуется непреклонная воля, властной рукой сдерживает могучего коня.
Монумент Коллеоне был выполнен по заказу Венецианской республики флорентийским скульптором и золотых дел мастером Андреа Вероккио. Почти целых десять лет скульптор грудился над моделью, завершив ее незадолго до смерти. Продолжить работу он завещал своему ученику Лоренцо ди Крели, но венецианский Сенат поручил эту работу скульптору Ллессандро Леопарди. В 1492 году тот закончил отливку монумента, а через три года установил его на постаменте.
Война и ее «сильные впечатления» были для такого человека, как Калеоне, необходимыми условиями жизни. Однако Вероккио не идеализировал своего героя… С одной стороны кондотьер Коллеоне воспринимается как неистовый авантюрист, бросающий перед битвой вызов судьбе, а с другой — предстает кик сдержанно-нетерпеливый военачальник, окидывающий тором поле сражения. Когда же смотришь на памятник чуть сбоку и сзади, кажется, что привставший в стременах всадник медленно удаляется в раскинувшиеся перед ним дали. Особенно красив монумент на закате, когда окружающие строения уже поглощает тень, а затухающие лучи солнца еще играют в позеленевшей бронзе памятника.
Попутно расскажем, что скуола Гранде ди Сан-Марко была основана в 1260 году, но тогда она называлась «Баттути» (от итальянского слова, означающего «битые», «раненые»), так как и здании скуолы размещались приют, больница и учебные помещения. Впоследствии здание раздвинулось почти до лагуны, и в 1815 году весь комплекс был превращен в больницу.
Через тридцать лет пожар уничтожил средневековые постройки, но в 1847 году началось новое строительство. Нынешнее здание скуолы знаменито своим порталом главного входа (с аркой на коринфских колоннах), окруженным нишами со львами в рельефах. Внутреннее убранство ее патрицианские семьи Кастелло, объединявшиеся вокруг скуолы, поручили знаменитому Тинторетто, который написал цикл, посвященный святому Марку.
В начале XIX века здание скуолы было закрыто, но впоследствии в нем разместился госпиталь. Живописные полотна Тинторетто и других художников разошлись по музеям, часть их можно увидеть в Академии художеств.
…Поблизости от площади Санта-Мария деи Формоза можно увидеть «непарадные» улочки и уголки старой Венеции — дворики домов с открытыми лестницами, деревянные навесы, цистерны для воды. Венецианские улицы так узки, что с высоты колокольни св. Марка их невозможно разглядеть. Обычно ширина их равняется 2-4 метрам, но встречаются и настоящие щели, где человек, стоя посередине, не смог бы раскинуть руки в стороны. Эти причудливо переплетающиеся улочки выводят на миниатюрные кампо, на которых по соседству с церковью часто ютятся несколько столиков скромного кафе или располагаются торговцы с корзинами фруктов и овощей. Такие улочки редко бывают красивы, так как на них выходят задние фасады домов.
Узкие, причудливо изогнутые, венецианские улочки часто упираются в канал, иногда проходят под домами и потому почти всегда лишены света… Места эти, для туристов обычно неизвестные, привлекательны для тех, кто любит поближе соприкоснуться с незнакомой жизнью.