Из анализа функций государства, в предыдущих статьях, вытекает особая роль государственного аппарата, которую подчеркивали и подробно исследовали классики. Весьма характерно, что самые ранние работы К. Маркса посвящены именно конкретному анализу деятельности бюрократического государственного аппарата. Из этих работ выросла Марксова теория государства, его классовой сущности, его отчуждения. Теоретический анализ соединяет в них функциональный подход со структурным, иначе говоря, ведет от поиска ответа на вопрос, кому служит государство, до ответа на вопрос, как государство это делает, с помощью каких институтов. В результате возникла теория государственного аппарата эксплуататорских классов. В соответствии с этой теорией государственный аппарат представляет собой особый инструмент, который служит сохранению я упрочению классового господства экономически господствующего масса путем легального применения насилия.
Основой понимаемого таким образом государственного аппарата являются институты организованного насилия: армия и полиция, причем выделение особых полицейских учреждений представляет собой явление сравнительно более позднего периода. До этого как внешняя, так и внутренняя функции осуществлялись одним институтом — армией.
Подчеркивая, что основой государственного аппарата являются институты организованного насилия, мы не утверждаем, что этот аппарат ограничивается только ими. В состав государственного аппарата входят также институты администрации и правосудия, без которых государство не было бы в состоянии осуществлять свои функции в нормальных, мирных условиях. Хотя насилие — а следовательно, и организации легализованного насилия — является сущностью государства имущих классов, однако насилие используется только в случае необходимости, обычно же государство применяет свой административный аппарат для регулирования разнообразных общественных проблем в соответствии с интересами правящего класса.
Государственный аппарат эксплуататорских государств имеет бюрократический характер, что вытекает из его отчуждения от общества. Эта черта органически присуща всем государствам имущих классов, так как они, по определению Ф. Энгельса, являются силой, стоящей над обществом. Бюрократизм же в социалистическом государстве, хотя он и является угрозой, против которой борются руководящие социалистическим государством партии рабочего масса, вытекает не из классовых черт государства, а прежде всего 1) из остатков старых, досоциалистических государственных институтов, старых навыков как граждан в целом, так и людей, работающих в администрации, а также 2) из группового партикуляризма, против которого борются коммунистические партии. Однако до тех пор, пока будет существовать профессионально выделенный государственный аппарат, будет существовать и проблема рецидива бюрократических явлений, а следовательно, и необходимость борьбы с ними. Поэтому социологический анализ государственного аппарата, глубокое познание характера его деятельности имеют существенное значение для упрочения социалистической демократии и успешной борьбы против извращений бюрократического типа. Одновременно такой анализ нужен для того, чтобы постоянно совершенствовать структуру и принципы деятельности аппарата социалистического государства, устраняя расхождение между все более широко внедряемыми современными методами, в том числе использованием технических средств, и устарелой структурой аппарата государственной администрации.
Социалистический государственный аппарат действует на основе демократического централизма. Одним из важнейших аспектов демократического централизма является то, что государственный аппарат опирается на деятельность широких масс трудящихся, прежде всего в рамках представительных органов, имеющих контрольные функции по отношению к государственной администрации. Поэтому анализ деятельности представительных органов, как общенациональных (в польских условиях—сейм), так и местных (народные советы),является обязательной составной частью анализа государственного аппарата. Одновременно демократический централизм выражается в осуществлении партией рабочего класса руководящей роли по отношению к государственному аппарату; тем самым анализ деятельности этого аппарата должен быть связан с анализом функционирования партии. Наконец, в деятельности государственного аппарата все большее значение приобретает научная организация труда, и. следовательно, социологические исследования государственного аппарата должны быть связаны с наукой об организации. Все это приводит к выводу, что из основополагающих черт социалистического государственного аппарата вытекает необходимость комплексного, междисциплинарного подхода к изучению его проблем, причем в таком комплексном подходе социологический аспект будет представлять анализ социального состава государственного аппарата и его связи с различными общественными классами, слоями и группами в рамках общества в целом. Поэтому здесь можно говорить о внешней и внутренней сторонах социологического анализа государственного аппарата.
Это касается и исследований той части государственного аппарата, которая из-за своих специфических черт с некоторых пор является предметом многочисленных социологических анализов,— именно армии. Этой проблематикой занимается особая социологическая дисциплина — социология армии, которая в значительной степени, хотя и не полностью, является частью социологии политических отношений. За рамками социологии политических отношений остаются прежде всего проблематика малых групп в армии и проблематика социальных основ и последствий развития военной техники.
Предметом исследований социологии армии являются вооруженные силы как общественный институт: система их внутренних отношений (как вытекающих из формальной системы власти, так и других отношений, которые возникают из сети неформальных социальных групп), их связи с другими общественными институтами (в особенности, хотя и не исключительно, с гражданскими органами общественной власти), а также их роль в обществе в целом. Рассматривая эти проблемы, социология армии использует опыт нескольких других дисциплин, прилегающих к области исследований собственно социологии армии, и в особенности:
- она является специфическим государственным институтом;
- она представляет общественную группу с собственной системой внутренней дифференциации и одновременно является частью системы общественного расслоения;
- она представляет собой боевую группу, организованную для достижения победы.
Из этих черт самой важной является последняя — то, что армия представляет собой боевую группу, организованную для борьбы с целью достижения победы. Черты боевой группы, в особенности внутренняя сплоченность и солидарность, своеобразное чувство чести и групповой гордости, опасения армии перед вмешательством в ее внутренние дела со стороны групп или индивидов из вне можно понять лишь на основе анализа функций, которые армия должна выполнять. Однако следует помнить, что история знает примеры дегенерации функций и черт армий, в особенности когда они перестают быть инструментом подготовки или ведения войны, а становятся почти кастовыми организациями, служащими собственным целям. Это явление, свойственное, например, латиноамериканским армиям, стало причиной превращения их в инструмент внутренней борьбы за власть. Особая роль армии как боевой группы приводит к еще одному важному следствию — она располагает самой большой физической силой в государстве. В этих условиях сохранение превосходства гражданских властей над армией далеко не всегда является чисто автоматическим, а требует выполнения ряда условий В самой обшей форме можно сказать, что подчинение армии гражданским властям зависит от следующих факторов:
- степени, в которой существующая система власти пользуется поддержкой в обществе и признается в качестве законной самими военными;
- степени, в которой эта система сумеет обеспечить осуществление интересов армии, причем как ее групповых или институциональных, так и общих интересов национальной обороны;
- степени, в которой командные кадры армии воспитаны в духе признания функционального разделения ролей между гражданским и военным аппаратами.
Доминирование гражданских властей приобретает различные формы. Самой древней из них было подчинение армии правителю, в руках которого осуществлялось объединение всего аппарата власти. Но уже в древнем мире, в особенности в республиканском Риме, мы встречаемся в другой формой преобладания гражданских властей над военными — в виде законодательно гарантированного превосходства гражданских властей, например сената. В современных буржуазных государствах гражданский контроль над армией проявляется прежде всего в двух формах: президентского и парламентского контроля. В президентской системе этот контроль состоит в том, что президент сам является верховным главнокомандующим вооруженных сил (как, например, в США) или высшим руководителем вооруженных сил, имеющим право назначать верховного главнокомандующего. Степень влияния верховного законодательного органа на армию бывает при этом различной (в США конгресс определяет бюджет и имеет право отказать в утверждении назначений на высшие командные посты а армии). В парламентско-правительственной системе контроль над армией осуществляется парламентом и правительством, причем правительство находится в свою очередь под контролем парламента (например, путем принятия вотума недоверия). В фашистских системах контроль над армией сосредоточен в руках вождя правящей партии, который часто берет на себя (как, например, Гитлер) и верховное командование вооруженными силами. Одновременно армия оказывает значительное влияние на фашистскую партию, в особенности в части создании ее военизированного крыла и формирования ее политики.
В социалистических обществах вооруженные силы находятся под руководством и контролем коммунистических партий и гражданских государственных властей. Армия, вышедшая из народа, тесно связана с партией и всеми звеньями государственного аппарата, благодаря чему полностью решена проблема отношений между военными и гражданскими властями. Основой этого решения является политическая интеграция вооруженных сил со всем государственным аппаратом под идейно-политическим руководством партии рабочего класса. Руководящая роль партии является фундаментом такого решения проблемы, и всякое искажение роли партии и ее марксистско-ленинского характера может привести (как это произошло в Китае во время «культурной революции» середины шестидесятых годов) к отходу от ленинских принципов интеграции армии с государственным аппаратом и ее подчинения гражданским властям и вследствие этого — к своеобразной форме доминирования военных, с этой точки зрения процесс бюрократическо-милитаристских деформаций, который происходит в Китае, дает материал для важных обобщающих выводов. Он показывает, что заложенный в модели социалистического государства принцип интеграции может быть успешно реализован лишь тогда, когда коммунистическая партия сохраняет свой революционный характер. Это является основой правильного функционирования всего социалистического государства, всех его звеньев.
То, как ведут себя люди в сфере политики, то есть в сфере борьбы за масть и осуществление власти, является одной из важнейших областей исследования социологии политических отношений. Она тесно соприкасается с другими областями, поскольку при анализе деятельности политических партий или государственного аппарата необходим бихевиористский анализ поведения людей. Однако в настоящее время все сильнее проявляется тенденция к исследованию общих закономерностей политического поведения и тем самым выделения социологии политического поведения как автономной области социологии политических отношений. Поэтому этим вопросам следует уделить определенное внимание. Западные исследования политического поведения, составляющие одно из главных направлений современной немарксистской социологии политических отношений и науки о политике, имеют множество слабых мест, что отмечают и буржуазные ученые. К важнейшим из них следует отнести: во-первых, тенденцию анализировать политическое поведение прежде всего, а во многих случаях исключительно как поведение на выборах, другими словами, абсолютизация одной, без сомнения важной, но, пожалуй, не самой важной, формы политической жизни; во-вторых, тенденцию анализировать политическое поведение в условиях стабилизации системы, выводя рамки исследования этой формы политической жизни политическое поведение в революционных условиях или хотя бы в условиях политического кризиса; в-третьих, тенденцию к узкому пониманию политического поведения, так что многие важные явления политического поведения, которые нельзя учесть количественно, вообще остаются вне поля зрения; в-четвертых, тенденцию к ограничению анализа лишь вербальными оценками поведения (в особенности виде ответов на анкеты или социологических опросов) без достаточного учета невербальных проявлений политического поведения.
Эти недостатки необходимо иметь в виду, но они не могут быть основанием для исключения самой проблематики политического поведения из сферы исследований. В марксистской социологической и политической литературе эта проблематика до сих пор изучается недостаточно. Она отодвигается в значительной мере на второй план исследованиями общественных и политико-правовых структур, хотя именно в трудах классиков марксизма мы находим чрезвычайно важные, сохранившие актуальность до сегодняшнего дня образцы анализа политического поведения.
Особое значение в этом отношении имеет работа К. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», ибо в этом произведении К. Маркс показал механизм политического поведения широких народных масс, проанализировал психологические основы коллективного политического поведения (роль «наполеоновских идей» в сознании крестьянских и солдатских масс), разъяснил условия, определяющие возможности деятельности индивида вождя. Другие произведения основоположников марксизма, в особенности «Классовая борьба во Франции. 1848-1850 годы» К. Маркса и «Крестьянская война в Германии» Ф. Энгельса, также содержат важные материалы для социологического анализа массового политического поведения. Позднее на значение эмпирического анализа (в том числе и использование количественной техники) политического поведения обращал внимание В. И. Ленин. Труды классиков марксизма являются основой для определения того, в чем состоит марксистский подход к исследованию политического поведения. В этом подходе можно выделить следующие черты:
Во-первых, марксизм всегда рассматривает политическое поведение индивидов в контексте коллективного поведения, акцентируя внимание прежде всего на том, как действует большие коллективы людей.
Во-вторых, марксизм рассматривает актуально проявляющееся и поддающееся эмпирическому исследованию политическое поведение с учетом теоретических знании об объективном положении классов и других общественных групп и на этой основе стремится сделать выводы, в какой мере это поддающееся эмпирическому исследованию поведение соответствует или не соответствует объективным закономерностям, вытекающим из положения данного класса или общественной группы. Тем самым марксизм выходит за рамки простого описания политического поведения и стремится предвидеть его будущие тенденции, а одновременно участвует в формировании этих тенденций, определяя правильное направление развития политического поведения.
В-третьих, марксизм соединяет количественный и качественный подходы при исследовании политического поведения, что исключает впадение в крайности, выражающееся в использовании лишь одного из названных методологических подходов.
В-четвертых, марксизм обращает особое внимание на политическое поведение, связанное с борьбой за свержение или сохранение существующего строя, и тем самым переносит центр тяжести в исследовании политического поведения на главные проблемы классовой борьбы.