Понятие «культура» относится к многозначным в науке, а в обиходной речи употребляется иначе, чем в научной терминологии.
В обиходной речи термин «культура» используется для обозначения некоей, впрочем недостаточно четко определенной, сферы явлений из области нематериального творчества. В связи с этим говорят о духовной культуре, культуре языка и даже о физической культуре, включая в них такие отличающиеся друг от друга явления, как литература и театр, кино и телевидение, футбол и гимнастические упражнения. Говорят также о «материальной культуре», имея в виду различного рода предметы, которые сохранились от минувших эпох и поэтому могут быть свидетельствами прошлого образа жизни. Все эти проявления «культуры» объединяет следующее обстоятельство: они являются плодом творчества людей, возникшим в процессе их общественных контактов. Однако этой особенностью обладают не только те творения, которые в обиходном языке обычно относят к сфере культуры. Поэтому некоторые социологи пытаются таким образом расширить понятие культуры, чтобы вместить в него все общественно объективизированные творения человека. В широко используемом определении культуры Стефан Чарновский охарактеризовал ее как коллективное достояние, коллективные достижения, результат творческих и преобразующих усилий поколении. «О культуре мы можем говорить,— писал он,— только тогда, когда открытие или изобретение сохраняется, когда его передают из поколения в поколение, когда оно становится вечным достоянием человеческой общности, а не привычкой отдельного индивида или его личным суждением». Поэтому он определял культуру как «совокупность объективизированных элементов общественного достояния, общих для ряда групп и в силу своей объективности постоянных и способных распространяться в пространстве» Вслед за Чарновским пошел и Ян Щепаньский — автор самого развернутого в польский литературе определения культуры. «Культура, — указывает Щепаньский,— это все материальные и нематериальные продукты человеческой деятельности, ценности и признанные способы поведения, объективированные и принятые в любых общностях, передаваемые другим общностям и последующим поколениям». Понимая культуру таким образом, он включает в нее: 1) творения (материальные и нематериальные) человеческого труда; 2) образцы поведения и ценностные оценки; 3) институты, организующие поведение людей,— если они выполняют три условия: а) являются результатом человеческой деятельности, б) являются объективированными, в) настолько устойчивы, что их можно передавать в пространстве и во времени.
Это широкое социологическое понимание культуры четко противопоставляет ее природе. Культура — это все то, что создало человеческое общество. Природа — это то, что существует независимо от нас. Сама природа, однако, становится частичкой культуры в той степени, в какой мы преобразуем ее своей коллективной деятельностью. Заповедники, в которых сохранение не тронутой красоты природы является целью сознательной деятельности людей, — это образцы природы, включенной благодаря деятельности людей в сферу культуры.
При понимании культуры как объективированного достояния человечества возникает трудность в различении культуры и общества. Некоторые западные авторы, например Клукхон или Гершковиц, вообще отказываются разделять эти понятия и, по существу, трактуют культуру и общество как синонимы. Однако в таком случае излишним становится использование двух разных терминов и, что еще важнее, теряется возможность выделения особой тематики исследований.
По моему мнению, прав Крёбер, выделяющий культуру как определенный «уровень» иерархии, отличаемый от социального уровня путем научной абстракции.
«Культура, — указывает Крёбер, — представляет собой наивысший уровень иерархии среди различавшихся до сих пор». «Культура,— отмечает он,— в соответствии со своим определением включает в себя понятие «общество», во всяком случае предусматривает существование общества как условия своего существования. Будучи чем то общим и надындивидуальным, культура может существовать только там, где существует общество, и, наоборот, каждому человеческому обществу сопутствует культура»Однако культура — это не то же самое, общество, а скорее иной, по определению Крёбера, более высокий уровень иерархии, в рамках которого мысль исследователя классифицирует действительность мира людей. Своеобразие культуры Крёбер видит в том, что она обусловлена «своим собственным накопленным прошлым» *. Иначе говоря, культура — это прошлое, живущее в настоящем, или же то, что в актуально существующем обществе представляет его собственное прошлое и залог будущего.
При таком историческом подходе к культуре становится возможным объединить на его основе две концепции, которые, хотя и являются слишком узкими, точно подчеркивают определенные элементы преемственности культуры. Первой из них является понимание культуры как образцов поведения. «Под культурой мы понимаем признанные, одобренные, разделяемые и устойчивые образцы поведения группы, независимо от того, идет ли речь о большой или малой группе». Образцы поведения именно потому являются частью культуры, что представляют собой устойчивый элемент, передаваемый историей. Отдельные типы поведения не обязательно должны быть частью культуры, они могут быть индивидуальными, переходными, кратковременными действиями без прошлого и будущего. К культуре же относятся устойчивые, передаваемые образцы поведения — все равно, идет ли речь о способе строгания дерева, молитве, правилах дуэли или же решении общественных дел путем голосования и принятия волн большинства. Устойчивость образцов поведения, как и всех элементов культуры, является относительной. Эти образны возникают и исчезают. Однако определенный элемент исторического существования необходим, чтобы склонить нас к включению того или иного образца поведения в мир культуры.
Другой вариант понимания культуры, более узкий, но также истолковывающий ее как объективированное прошлое, предложил Флорнан Знанецкий. Он рассматривал культуру как мир ценностей. «Мир культуры,— писал он,—является миром ценностей, а ценности — это первичный факт человеческого опыта, который нельзя свести ни к одной из природных категорий» Ценности в понимании Знанецкого —это положительные или отрицательные оценки, определяющие наше отношение к окружающему миру. Мир культуры, воспринимаемый как мир ценностей, — это определенная перспектива во взгляде на нас самих и наше окружение.
Общественные явления интересуют исследователя куль туры с точки зрения «гуманитарного фактора» то есть того, чем они являются для людей. Рассмотрение же человеческого общества под углом зрения его культуры подчеркивает тот фундаментальный факт, что только люди воспринимают окружающий их мир в категориях ценностей. Хотя взгляды Знанецкого эволюционировали, а последующее развитие социологии и наук о культуре принесло много новых подходов, все же такой взгляд на существо культуры удачно подчерки вал один ее аспект — элемент определения ценностей.
Во всяком случае, ценности являются продуктом истории, а их способность сохраняться, переходить из поколения в поколение представляет собой важный элемент постоянства культуры. Для социологии особое значение имеет подчеркивание в рассуждениях о культуре связей, которые существуют между прошлым и настоящим, а также между настоящим и будущим. Историческая преемственность является следствием трех обстоятельств. Первое — это постоянство природной среды, в которой мы живем, и постоянство биологических качеств человека. Биологические свойства человека и вытекающие из них биологические потребности человеческого организма, а с другой стороны, качества природной среды являются устойчивым элементом жизни, подверженным чрезвычайно медленным изменениям. Сменяющие друг друга поколения имеют дело почти с той же самой средой обитания. Мы едим, спим, дышим так же, как и люди, жившие тысячи лет назад. Мы купаемся в тех же самых морях и озерах, пересекаем те же самые реки и горные ущелья. Изменяется лишь способ выполнения этих функций, а не их естественный характер.
Другим элементом исторической преемственности является то. что мы оставляем в виде созданных нами предметов. Пирамиды видели не только войска Наполеона, который обращал на них внимание солдат, чтобы поднять их боевой дух, но они были свидетелями и будут свидетелями сменяющихся поколений, все более далеких от тех, которые своим трудом возводили их. Мы живем в мире предметов, только часть которых мы создали сами. Умирая, мы оставляем следующим поколениям мир предметов, который будет определять преемственность их образа жизни, как наш образ жизни был в значительной мере обусловлен предметами, которые были созданы людьми, жившими до нас.
Третьим элементом исторической преемственности является комплекс ценностей и образцов поведения, а также наших знаний и представлений о мире — словом, все то, что существует лишь в нашем сознании, однако не создается произвольно нами самими, а скорее представляет собой духовное достояние человечества, передаваемое из поколения в поколение в процессе воспитания. Это о нем говорил К. Маркс в своей работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»: «Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого. Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освященном древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории. Так, Лютер переодевался апостолом Павлом, революция 1789—1814 гг. драпировалась поочередно то в костюм Римской республики, то в костюм Римской империи, а революция 1848 г. не нашла ничего лучшего, как пародировать то 1789 г., то революционные традиции 1793—1795 годов. Так, новичок, изучивший иностранный язык, всегда переводит его мысленно на свой родной язык; дух же нового языка он до тех пор себе не усвоил и до тех пор не владеет им свободно, пока он не может обойтись без мысленного перевода, пока он в новом языке не забывает родной»
Преемственность культуры — это не только преемственность формы. Это также преемственность содержания, преемственность оценок и ценностей, преемственность поведения. Самые крупные революции являются осуществлением идеалов, сложившихся в прошлом и наследуемых из поколения в поколение. И в революционные моменты своей истории люди следуют образцам поведения, проверенным в прошлом. В этом смысле культура как сфера исторической преемственности представляет собой необычайно важный элемент понимания общественной жизни.
Разумеется, не следует абсолютизировать элемент преемственности в мире культуры. Без исторической преемственности нет культуры, но отсутствие изменений в культуре привело бы к стагнации, а вслед за ней и к упадку. Диалектику преемственности и изменений в культуре весьма удачно охарактеризовал Казимеж Добровольский: «Каждая актуально существующая культура опирается в более или менее значительной степени на наследие прошлого. В ее состав входят элементы, сложившиеся в отдаленные и более близкие эпохи. Однако жизнь каждого поколения протекает не только под воздействием наследия. Огромную роль играют изменяющиеся условия бытия, в рамках которых возникает новое поведение и культурная деятельность, вырастающие из определенных потребностей. Под влиянием изменившихся условий формируются также новые стремления и тяга к таким формам жизни, которых еще не было. В связи с этим поколения, входящие в жизнь, по-своему относятся к наследию прошлого. Они могут отбросить или переделать его, внести в достояние культуры новые ценности и достижения в зависимости от исторических условий, от общественных отношений, от текущих потребностей. Взаимоотношение этих элементов, разумеется, всегда зависит от ритма развития, свойственного данной культуре в определенную эпоху».
Значение культуры состоит, таким образом, в том, как переданное нам прошлое формирует наши представления о мире и способы поведения. Человек как социальная личность является творением культуры, поскольку она — продукт накапливающихся, постепенно изменяющихся, но одновременно сохраняющих свою преемственность исторических обусловленностей. Человек не является биологическим механизмом, физическая структура которого реагирует определенным образом на стимулы окружения. Он является продуктом культуры, которая определяет способ реагирования на эти стимулы. В этом смысле перспектива культуры, то есть именно историческая перспектива, представляет собой необходимый элемент анализа всех областей человеческой жизни. Политика не составляет при этом исключения.
Учет культуры при анализе политических отношений означает признание следующих положений:
1. Политические отношения определяются не только актуально существующим соотношением сил, но также накопленными в ходе исторического процесса и пере даваемыми в рамках культуры представлениями о мире, ценностями, образцами поведения. Политика является частью культуры постольку, поскольку в деятельности проявляются определенные ценности и определенные устойчивые образцы поведения. Рассматривая патитнку с этой же точки зрения, мы учитываем не только актуальные интересы и действующие силы, о и модифицирующее воздействие прошлого. Говоря точнее, интересы и силы, существующие в настоящее время, мы сможем понять, локализуя их в определенную историей действительность мира культуры.
2. Власть — это центральное явление мира политики— одновременно может рассматриваться как часть мира культуры. Взгляд на политику через призму культуры позволяет лучше понять, какая власть, в какой степени, когда и для кого является ценностью, а также каково взаимоотношение между различными ценностями, например между властью и собственностью, властью и престижем, властью и религиозной святостью, властью и моралью. Все эти взаимоотношения подвергаются изменениям, но в отдельных культурах они отличаются значительной стабильностью. Без их учета можно самое большее создавать схемы политической игры как абстрактно понимаемой игры сил, но нельзя понять подлинный политический процесс.
3. Разнородность культур — во времени и пространстве — позволяет понять, почему некоторые политические системы, соответствующие одним условиям, терпели поражение в других условиях, почему те же самые действия по отношению к одному народу дают ожидаемый эффект, а по отношению к другому приводят к неудаче. Различие культур — это различие способов восприятия действительности, способов ее оценки и как следствие этого — способа действий. Не будет большим преувеличением сказать, что разнородность культур приводит к тому, что мы живем и действуем в различной социальной действительности. Это также является обязательным элементом социологического анализа политических отношений.
Говоря о различии культур, я затрагиваю особенно важную проблему — проблему нации и национального характера. Хотя это не единственный критерий, по которому культуры отличаются друг от друга, существуют различия между крупными культурными регионами («европейская культура», «средиземноморская культура»), а также различия между менее крупными «субкультурами» (отдельных регионов, классов, слоев, групп, поколений и т. п.). Однако в политике особое значение придается различиям, вытекающим из своеобразия национальных культур и черт национального характера. Поэтому следует уделить им больше внимания.