Евгений Торчинов определяет учение даосизм как «совокупность традиционно китайских религиозных верований, культов и религиозно-философских концепций неконфуцианского и небуддийского характера». Это определение, конечно, идеальным назвать нельзя, потому что оно исходит от противного, строится на отрицании, отталкивается от того, чем даосизм не является. Но другое найти сложно. Исторически даосизм складывался как традиция, противопоставленная рационалистической, регламентированной конфуцианской идеологии. «Все, кто не с нами — те даосы», — так могли бы сказать конфуцианцы, пока в Поднебесной империи не появился буддизм.
Не ограниченные догмами и священными писаниями приверженцы даосизма (дао-ши) свободно включали в свое учение все, что могло им пригодиться для достижения своих целей. Уважительное отношение к экстатическому слиянию с миром получено в наследство от шаманизма, учение о Дао разработано Лао-цзы, учение о духе шэнъ, как предельном выражении процесса изменений, заимствовано из «Книги перемен», «И-цзин», представления о взаимодействии двух начал, инь и ян, ведет свое происхождение из академии Инь-ян цзя. Если присовокупить к этому набору культ святых бессмертных шэнъ сянь, мы получим общее представление об идейном ядре даосизма. Сформировалось оно к первым векам нашей эры.
Сегодня даже серьезные исследователи не могут договориться о том, что следует считать настоящим даосизмом. Одни синологи жестко разделяют даосизм «философский» и «религиозный». Другие же считают, что учения Лао-цзы, Ян Чжу, Ле-цзы, Чжуан-цзы и религия средневекового Китая — это единое целое. Третьи убеждены, что «Дао дэ цзин» и «Чжуан-цзы» — настолько разные традиции, что их объединяет только воображение современных ученых.
Существует также точка зрения, что истоки религиозного даосизма надо искать не в первых веках нашей эры, когда сформировалась церковь, и даже не в V-III веках до н. э., когда были заложены основы даосского учения, а значительно раньше. По мнению этих исследователей, Лао-цзы и Чжуан-цзы опирались на более древнюю традицию шаманов, магов фан-ши, предсказателей и искателей бессмертия. Трактат «Чжуан-цзы» просто кишит описаниями разнообразных древних практик.
«Сунский царь Юань задумал нарисовать карту. Принять приказ явилась толпа писцов. Одни стояли, сложив в приветствии руки, другие, чуть ли не половина, оставшись за дверями, лизали кисти, растирали тушь. Один же писец с праздным видом, не спеша подошел последним. Принял приказ, сложил в приветствии руки и, не останавливаясь, прошел в боковую комнату.
Царь послал за ним человека проследить, и оказалось, что тот писец снял одежду и полуголый уселся, поджав под себя ноги.
— Вот это настоящий художник! Ему можно поручить карту! — воскликнул царь».
Из этого отрывка становится ясно, что древнекитайский художник знаком с какими-то медитативными практиками. И царь Юань оценил это обстоятельство больше, нежели владение ремеслом. Вот еще один пример.
«Владеющий Чувствами из Южного предместья сидел, облокотясь о стол, отрешась от всего, смотрел вверх и тихо дышал, словно отсутствовал. Странник Красоты Совершенной, стоявший в ожидании перед ним, спросил:
— Как же так ? Неужели верно, что телом можно у по -добиться сухому дереву, а сердцем — угасшему пеплу? Ведь тот, кто сидит, облокотясь о стол, сейчас, уже не тот, кто сидел, облокотясь о стол ранее!»
Вполне возможно, что в этой сцене также описан какой-то вид медитативной практики. Некоторые си пологи считают, что между традициями, которые были распространены уже во времена Чжань-го, и поздним религиозным даосизмом существует неразрывная связь.
Центральный термин Лао-цзы, «Дао», обычно переводится с китайского как «путь». Он воспринимался как символ беспрерывного движения и постоянной готовности к неожиданным превращениям.
Первый китайский историк Сы-ма Цянь в своих «Записках» во II в. до н.э. сообщает, что Лао-цзы родился за пятьсот лет до н.э. в селении Цюй-жэнь, волости Ли, уезда Ку, царства Чу. В этом царстве в то время были очень сильны шаманские традиции. Существуют предположения, что Чу основали лица некитайской национальности. Возможно даже, они были выходцами из Сибири. На самом деле, Лао-цзы — это прозвище, которое допускает разные толкования. Слово «цзы» имеет два основных значения: «мудрец» и «ребенок». Таким образом, Лао-цзы можно переводить двояко: «Старый мудрец» и «Старый ребенок». Даосам больше нравился второй вариант, в котором они видят глубокий смысл. Настоящее же имя мудреца было Эр, второе имя — Дань, фамилия — Ли.
Лао-цзы работал заведующим книгохранилища в царстве Чжоу. В то время во всей Поднебесной было не найти лучшего места для того, чтобы приобщиться к мудрости предков и составить модель гармоничного социального устройства. Неудивительно, что именно туда зачастил Конфуций. В ответ на один из вопросов настойчивого Конфуция заведующий книгохранилищем Лао-цзы сказал: «Вы говорите о тех, кого давно нет и чьи кости уж истлели. Остались только их слова. Благородный муж, когда время ему благоприятствует, ездит на колеснице, если же не благоприятствует, то ходит с тяжкой ношей. Насколько мне известно, славный купец прячет глубоко, словно у него все пусто. И благородный муж обладает необъятной добродетелью, а своим видом походит на глупца. Откажитесь от гордыни и множества желаний, напыщенных манер и необузданных стремлений. Все это наносит вред вашему телу. Вот что только я и могу вам сказать».
Современные ученые считают, что Лао-цзы — собирательный образ. Они допускают, что в V веке до н. э. действительно жил некий архивариус, старший современник Конфуция по прозвищу Лао-цзы. Но это не означает, что «Дао-дэ цзин» написал этот же человек. Есть подозрение, что этот трактат был написан уже после III века до н.э. человеком, который носил такое же прозвище. Потом эти два исторических персонажа слились в одну фигуру.
Даосские легенды выдвигают еще один вариант. Лао-цзы сумел сам себя породить в «истинном виде». Сразу после рождения он снова вошел в утробу своей матери, чтобы появиться затем уже в бессмертном теле. В этом варианте отразились не только народные верования. Скорее всего этот факт мифической биографии мудреца намекает на алхимический процесс «двойного рождения» после взращивания в своем теле «бессмертного зародыша».
Лао-цзы исследовал Дао и его проявление Дэ, которую часто неверно переводят как «добродетель». Когда царство Чжоу начало приходить в упадок, он решил покинуть его пределы. Командир погранзаставы на западной границе попросил мудреца изложить в письменном виде суть своего учения. Лао-цзы написал книгу в двух частях, состоящую из пяти тысяч иероглифов, в которой разъяснил смысл Дао и Дэ. После этого он удалился на Запад и больше мудреца никто не видел. Никто не знает, где он умер, но почему-то бытует мнение, что он прожил более 160, а может быть — и более 200 лет. Видимо, китайцы считали, что такой мудрый гармоничный человек меньше прожить просто не мог. Вообще, по словам Сы-ма Цяня, о Лао-цзы мало что известно достоверно, поскольку мудрец жил, «не оставляя следов». Говорят, что не раз менял имя и долгие годы прожил отшельником в безлюдных горах.
Элементы Даосизма
Шаманизм
Наличие в даосизме шаманских корней не позволяет ставить знак равенства между этими двумя традициями. Видимо, связь между ними гораздо сложнее. Такие мыслители, как Лао-цзы и Чжуан-цзы, придали идейную структуру аморфным шаманским представлениям о мире. Из летописей известно, что влияние магов фан ши было очень мощным не только в древности, но даже в эпоху воюющих царств Чжанъ-го. Кроме того, сами родоначальники даосизма, согласно историческим запискам Сыма Цяня, ведут происхождение из царств Чу и Сунн. А там влияние фан ши было особенно сильно. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в притчах Чжуан-цзы чувствуется сочувственное отношение к магам и шаманам. Взять к примеру историю встречи «Полководца Облаков» и «Изначального Хаоса».
«Поддерживаемый вихрем, Полководец Облаков странствовал на востоке и встретился с Безначальным Хаосом. Безначальный Хаос прогуливался, подпрыгивая по-птичьи и похлопывая себя по бедрам. Завидев его, Полководец Облаков в смуще7ши остановился и почтительно спросил:
— Кто вы, старец? Что, старец, делаете?
— Прогуливаюсь, — ответил ему Безначальный Хаос, продолжая похлопывать себя и прыгать.
— Я хочу задать вопрос, — сказал Полководец Облаков.
— Фу! — посмотрев на него, воскликнул Безначальный Хаос.
— В эфире неба нет гармонии, — начал Полководец Облаков, — в эфире земли застой, в шести явлениях природы нет согласия, в смене времен года нет порядка. Что мне делать, если я собираюсь ныне привести в гармонию сущность шести явлений, чтобы прокормить все живое?
— Не знаю, не знаю, — ответил Безначальный Хаос, похлопывая себя, прыгая и покачивая головой».
Поведение Безначального Хаоса похоже на шаманский танец, а его странные высказывания наводят на мысль о том, что этот герой пребывает в измененном состоянии сознания. Полководец Облаков тоже, кстати, не прост — он обладает такой экстраординарной способностью, как левитация. Однако чувствуется, что Чжуан-цзы относится к нему и его «миссии» иронично. Полководец Облаков уже заражен идеей преображения и спасения мира — это уже шаман новой формации. Через три года он в полном разочаровании вернется к Безначальному Хаосу, и тот выразит свои мысли с помощью даосских понятий «недеяние» (у-вэй) и «эфир» (ци).
«— Ах! — ответил Безначальный Хаос. — Укрепляй свое сердце. Если только ты предашься недеянию, вещи будут сами собой развиваться. Оставь свое тело, свою форму, откажись от зрения, от слуха, забудь о людских порядках, о вещах, слейся в великом единении с самосущим эфиром».
Инь и ян
«Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все сугцества носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию» («Дао дэ цзине»).
Взаимодействие темного, женского, скрытого, холодного, мягкого пассивного начала инь и светлого, мужского, явного, горячего, жесткого, активного начала ян становится причиной всех перемен. Любые действия, явления, события, вещи можно соотнести по принципу инь-ян. Возьмем для примера детскую игру «Камень, ножницы, бумага». Ножницы, как более хрупкий предмет, выступает по отношению к камню в позиции инь, а к бумаге, которую они могут разрезать, как ян. Завернутый в бумагу камень приобретает качества инь, потому что оказывается внутри, скрывается, а бумага превращается в ян.
Во многих дыхательных ци-гунных упражнениях вдох соответствует ян, а выдох — инь. Это связано с тем, что увеличение по времени фазы вдоха вызывает бодрость, и наоборот, более долгий выдох расслабляет. В боевых же искусствах знаки меняются на противоположные. Вдох — это накопление силы перед действием, сам же удар совершается, как правило, на выдохе. Поэтому здесь вдох соответствует пассивной фазе инь, а выдох — активной ян.
Принцип взаимоперехода двух начал идеально выражен в знаменитой фигуре тай-цзи ту, изображающей круговорот темной и светлой капель. При этом каждая из них содержит в себе вкрапление противоположного начала. Зимнее солнцестояние — это самое темное время года, но именно с этого момента начинает пребывать день, идет накопление ян.
Конечно идея о том, что в мире взаимодействуют противоположные начала, не отличалась новизной даже в третьем веке до нашей эры, но именно китайцы за два тысячелетия разработали ее настолько детально, что даже современные академические ученые мужи черпают вдохновение в даосских системах.
У-син
После того, как инь и ян расщепляются, возникают четыре явления сы сян, которые соответствуют четырем сторонам света, временам года и суток. Если добавить к ним центральный элемент, то получится пять стихий у-син. Они получили кодовые названия «дерево», «огонь», «земля», «металл» и «вода». Это взаимодействующие друг с другом силы, фазы одного процесса. Каждая из них символизирует какое-нибудь качество. Вода текучая, холодная, способна двигаться назад; огонь горит и поднимается вверх; дерево способно расти, оно упругое и податливое; металл твердый, хрупкий, стройный, подвержен изменениям; земля уравновешена, она принимает семена и дает урожай. Если эти свойства приложить к любому явлению или вещи, молено проследить за процессом развития.
Принцип у-син позволяет увязать все многообразие вещей в природе в единую систему. Так, в человеческом теле «дерево» соответствует печени, глазам, мышцам, в эмоциональной сфере — это гнев, в цветовой гамме — синий цвет, во вкусовой палитре — кислый вкус. «Огонь» — это сердце, язык, сосуды, радость, цвет красный, вкус острый. «Земля» — селезенка, рот, связки, мысль и желтый цвет, сладкий вкус. «Металл» — легкие, нос, кожа, скорбь, белый цвет, горький вкус. «Вода» — почки, уши, кости, страх, черный цвет, соленый вкус.
Это не просто средневековые схоластические построения. Принципы взаимодействия пяти первоэлементов используются до сих пор в любом традиционном ремесле. Любой современный китайский поваренок понимает, что блюдо должно сочетать все пять вкусов, иначе человек не насытится в полной мере. Правильно приготовленное блюдо представляет собой идеальную картину мироздания, в котором все силы уравновешены и гармоничны.
Медики тоже активно применяли учение у-син. Благодаря ей китайский врач устанавливал, в какое время года лучше заниматься профилактикой или лечением разных болезней, какими вкусовыми ощущениями надо руководствоваться при составлении диеты, какое эмоциональное состояние нужно поддерживать. Исходя из того, что пять стихий должны взаимно уравновешивать друг друга, китайские медики сначала строили цепочку взаимодействий у-син, вычисляли дисбаланс сил инь и ян и только потом назначали лечение, которое должно было не просто снять симптомы, а восстановить энергетический баланс микрокосмоса.
У-син в боевых искусствах
Среди боевых искусств наиболее подробно система у-син используется в школе син-и цюань. Это название переводится как «кулак намерения и воли». Основной комплекс упражнений в син-и цюань так и называется у-син цюань — кулак пяти стихий или первоэлементов или движений, разные переводчики трактуют слово син по-разному. Итак, рубящий удар пич-жан соответствует «металлу». Во время его исполнения необходимо представлять, что ребро ладони, наносящее удар, становится похоже на железный топор. «Металлу», согласно даосским представлениям, среди внутренних органов в теле человека соответствуют легкие. Поэтому во время отработки рубящего удара, боец син-и цюань попутно укрепляет дыхательный аппарат. Элемент «дерево» в системе син-и цюань представлен пробивающим ударом бэн-цю-ань. Образ — мощный деревянный таран, в теле соответствует точке «цзя-цзи», расположенной между лопаток. В этой точке часто происходит застой ци, что приводит к болезням сердца и легких. «Огонь» соотносится с ударом пао-цюань, то есть «взрывающийся кулак». Образ — взрыв петарды. Внутренний орган — сердце. И далее. «Вода» — буравящий удар цзуань-цюань — молния над водой — почки. «Земля» — отводящий удар хэн-цюань — селезенка. Помимо технических требований во время разучивания упражнений от ученика требуется удержание соответствующего образа и эмоционального состояния.
Теперь понятно, что к даосскому учению о стихиях не следует относиться, как к наивному представлению древних людей, которые еще не знали, что мир состоит из молекул, а не слеплен из дерева, огня, земли, металла и воды. Система у-син позволила даосам увязать между собой самые разные явления как во внутреннем мире человека, так и во внешнем пространстве. Тот же самый боец не просто наносит удары, он включается в систему мироздания. Само Дао направляет его действия. И повар не просто старается побаловать заказчиков чем-нибудь вкусненьким. Он творит модель космоса на тарелке.
И-цзин
Дальнейшее деление четырех элементов сы сян дает число восемь. Так возникают восемь триграмм ба-гуа. Их создание по традиции приписывается легендарному мудрецу Фу-си. Каждый из этих знаков состоит из горизонтальных черт двух типов. Сплошные черты соответствуют началу ян, их еще называют ган — «напряженные». Прерванные посередине называются жоу, «податливые», и представляют начало инь.
Разные комбинации трех черт дают в итоге восемь триграмм. Цянь — небо, кунъ — земля, чжэнъ — гром, кань — вода, гэнь — гора, сюнъ — ветер, ли — огонь, дуй — водоем. Как и в случае с у-син, каждый знак в системе ба-гуа соотносится с целым рядом символов. Цянь — творчество, крепость, отец. Кунъ — исполнение, уступчивость, мать. Чжэнъ — возбуждение, движение, первый сын. Кань — погружение, опасность, второй сын. Гэнь — пребывание, незыблемость, третий сын. Сюнъ — утончение, проникновенность, первая дочь. Ли — смычка, ясность, вторая дочь. Дуй — разрешение, радость, третья дочь.
Названия триграмм и образный ряд имеют глубокий смысл. Например, «огонь», представляет собой начало инь, заключенное внутри ян. Сплошные черты преобладают, но внутреннее положение прерывистой черты дает ей преимущество, так как внутренние скрытые качества имеют большее значение, чем внешние. Ведь внешнее — это то, что уже проявилось. Значит, оно соотносится с прошлым. Внутренним качествам еще предстоит проявиться. Это — будущее. Если взглянуть на огонь, то можно заметить, что он действительно ярок и горяч, но внутри пуст. Напротив, вода кажется мягкой и уступчивой, но она обладает огромной сокрушительной силой. Поэтому в триграмме кань в окружении инъских черт заключена янская. Кроме того, в ба-гуа выражена универсальная модель, позволяющая проследить принцип изменений. По сути дела каждая из этих фигур отражает какую-то ситуацию, которая рано ли поздно должна измениться.
Восемь триграмм расположены по сторонам света. Существует две схемы. По системе пространственного расположения триграмм, приписываемой Фу-си, триграмма «небо», как самая янская, расположена на юге. Иньская «земля», соответственно, на севере. Казалось, бы все логачно. Юг — самая теплая и светлая сторона света, а север — самая темная и холодная. Но по схеме Вэнь-вана, триграмма «небо» сдвинута на северо-запад, а «земля» — на юго-запад. Таким образом, небо приобрело некоторые свойства инь, а земля ян. Была решено, что более логичная стройная схема Фу-си отражает идеальную ситуацию, идеальный прежденебесный миропорядок сянь тянъ, когда утонченный мир еще не воплотился в грубой телесности. Схема имени Вэнь-вана отражает состояние искаженного посленебесного хоу-тянъ мира. Другими словами, первая схема отражает единство, вечную жизнь прежде-небесного космоса, а вторая — распад, разрозненность, обреченность посленебесного мира. Сопоставление этих двух схем миропорядка особое значение получит во время становления даосской алхимии.
Композиция из двух триграмм позволила получить шестьдесят четыре гексаграммы. Свод этих знаков получил название «Канон перемен» — «И-цзин». В настоящее время он получил наибольшую известность, как пособие по гаданию. Средства массовой информации и некоторые популяризаторы активно поддерживают в умах современных людей иллюзию того, что они могут предсказывать свое будущее, подкидывая монеты. Появились даже компьютерные программы, которые, используя генератор случайных чисел, выдают наугад какую-либо гексаграмму. Но для того, чтобы действительно научиться обращаться с «И-цзин», нужно потратить не один год на обучение под руководством опытного наставника.
И-цзин на практике
Несколько лет назад в газетах появилось сообщение о том, что неизвестный позвонил в китайский Центр управления космическими полетами, дабы предупредить о предстоящей аварии. После того, как предсказание сбылось, соответствующие органы доброжелателя разыскали, и тут выяснилось, что он составил этот прогноз, используя систему «И-цзин». В результате, специалиста призвали на службу государству. Этот пример, помимо всего прочего, объясняет, почему даосских наук мастера не выставляют свои умения напоказ.
Некоторую пользу могут принести размышления над тем, как один знак переходит в другой, наблюдения за тем, как постоянно меняются ситуации. Схематичное изображение позволяет не отвлекаться на внешние проявления вещей. Когда математик Лейбниц узнал о существовании «И-цзина», он поразился гениальности этой системы. Говорят, что он увидел в чередовании сплошных и прерывистых черт прообраз своей двоичной системы исчисления, которая легла в основу создания компьютерных языков.
Культ бессмертных
Учение о «бессмертных» уходит корнями в глубокую древность. Долголетие всегда занимало первое место в системе ценностей Древнего Китая. Но наибольшее распространение вера в бессмертных шэнъ-ся-ней получила в IV-III веках до и. э. На севере и северо-востоке Китая ходили упорные слухи о том, что где-то в океане существуют острова бессмертных Пэнлай, Фанчжан и Инчжоу. Считалось, что там растут травы, приносящие бессмертие и живут святые. Известно, что на поиски этого «архипелага обетованного» в IV-III веках до н.э. снаряжали экспедиции Вэй-ван и Сюань-ван, правители царства Ци, а также Чжао-ван, повелитель царства Янь. Именно в этих государствах было наиболее сильно влияние магов фан-ши. Они-то и были зачинщиками этих морских вылазок. На западе Китая под влиянием соседних народов, считавших, что необходимо мумифицировать и сохранять тела людей после смерти, появилось даосское учение о достижении бессмертия путем освобождения от трупа.
Становление Даосизма
К концу III века до н.э. при династиях Цинь и Хань завершился процесс объединения Китая. И это событие стало предпосылкой для оформления даосизма в единое учение. Многообразие философских и религиозных школ в Китае было вызвано политической раздробленностью страны. Каждый правитель был склонен поддерживать то или иное учение. К середине эпохи династии Хань последние остатки самостоятельности удельных царей были ликвидированы. Из всего многообразия идейных течений эпохи воющих царств Чжань-го сохраняются только конфуцианство и даосизм. Эти два конкурирующие и взаимодополняющие учения вбирают в себя все остальные. Конфуцианство становится официальной идеологией империи, а даосизм постепенно превращается в народную религию Поднебесной. Вместе с тем, даосизм порой имеет большее влияние на властителей, нежели конфуцианский официоз.
У даосов для императоров было такое предложение, от которого те не могли отказаться, — это бессмертие. После того как император Цинь Ши-хуан объединил страну, маги покинули дворцы своих прежних правителей и направились в столицу, чтобы на конкурсной основе предложить правителю самый надежный способ обретения вечной жизни. Конкуренция была столь велика, что у императора не оставалось сомнений в том, что он-то уж точно бессмертным станет. Цинь Ши-хуан даже запретил употреблять в своем присутствии само слово «смерть».
Следующих императоров династии Хань поиски бессмертия волновали ничуть не меньше. Например, У-ди отправился в завоевательный поход в западном направлении, чтобы в стране Давань, то есть в Фергане, добыть «небесных коней». По чудесным свойствам их сравнивали с драконами. Судя по всему, это были кони ахалтекинской породы, которых до сих пор разводят в Туркмении. На них, по легенде, можно было добраться до Западного царства богини Си ван-му, чтобы получить из ее рук эликсир бессмертия.
Надо отметить, что императоров интересовал исключительно мирской тип бессмертия, то есть бесконечное продление жизни. Они были уверены, что вечная жизнь достигается просто за счет приема эликсиров.
Отчасти такое отношение было подкреплено традицией. Ведь даосы считали, что души и духи не могут существовать без телесной оболочки. В человеческом теле ужи-вались две разновидности душ: три небесные, или разумные души хунь, и семь животных, или земных по. В момент смерти они разделялись. Души по отправлялись в подземный мир, чтобы стать призраками, демонами. Их единство могло поддерживаться жертвами потомков. В противном случае они растворялись в земной ци. Комплекс же душ хунъ после смерти превращается в дух шэнъ. Чем более духовной жизнью жил человек, тем дольше сохраняется шэнъ. Потом же они растворяются в небесной ци. Выходит, что после разрушения тела человек перестает существовать как единая личность. Поэтому только увековечение тела в той или иной форме может стать залогом бессмертия всей личности как таковой.
По даосским представлениям, тело человека это микрокосмос, в котором обитает 36 тысяч духов. Они, в свою очередь, разделяются на три большие и шесть малых групп и связаны с определенными органами и частями тела. Надо было добрыми делами располагать этих духов в свою пользу. Кроме того, следовало «питать тело», дабы духи не покинули его. Пока духи остаются в теле, человек живет.
Кроме того, в человеческом теле еще до рождения поселяются так называемые «три трупа», или «три червя». Они стремятся покинуть тело человека как можно быстрее. И чем раньше умрет их хозяин, тем раньше они освободятся, станут «призраками» и вырвутся на волю. От них можно избавиться, заморив их воздержанием от злаков. Это следует сделать как можно скорее, ибо освобождение тела от «трех трупов» — это первое и необходимое достижение на пути к бессмертию.
Чрезвычайно важной процедурой считалось укрепление духа шэнъ. Некоторые даосы полагали, что он образуется в результате слияния ци со сперматической эссенцией цзин. Считалось, что дух шэнъ управляет человеком, контролирует его добрые и дурные поступки. Его надлежало сохранять и укреплять соответствующими упражнениями, дабы он не покинул тело, как это происходит обычно в момент смерти.
Книга Великого равенства
В I-II веках н.э. появляется первый даосский религиозный текст. Это «Тай-пин цзин» — «Книга Великого равенства». Известно, что этот текст преподнес императору Чэн-ди некто Гань Чжу-кэ из царства Ци. Он утверждал, что «Тай-пин цзин» был открыт ему божеством Красного семени для обновления Небесного мандата династии Хань. Потребность обновления мандата возникла потому, что к тому времени в империи начался кризис власти. Позже «Тай-пин цзин» стали иногда путать с «Тай-пин дао», учением «желтых повязок», сокрушивших империю Хань. На самом же деле, последователи «Тай-пин цзин» всегда осуждали действия «желтых повязок», а их идеи считали ересью.
В «Книге Великого равенства», наряду с мистическими откровениями о Дао как о животворящем начале, высказаны политические соображения о том, как должно быть устроено идеальное государство. Каждый человек в обществе должен занимать свое место, обеспечивая дееспособность целого. Кроме того, «Тай-пин цзин» резко критикует частную собственность, выступает против убийства новорожденных девочек, потому что они ущемляют в обществе земное начало Кунъ. На идее единения начал инъ и ян основаны также рассуждения о вреде целомудрия и воздержания, разрушающие космический порядок. Мало того, каждый мужчина должен иметь возможность иметь двух жен, так как одному ян соответствует два инъ. В «Тай-пин цзин» появляется идея воздаяния и переноса вины, которая может обрушиться на головы родственников и соседей. Одним из злодеяний, нарушающих мировой порядок, в частности, было объявлено копание колодцев, потому что при этом повреждаются вены матери-земли.
Появление учения «Тай-пин цзин» подготовило появление в середине II века н.э. первой школы организованного даосизма. Это «Путь Небесных наставников» Тянь-ши дао. Основал эту школу Чжан Дао-лин. По легенде, в 145 году н. э. к нему явился сам Лао-цзы, или Лао-цзюнь — «Господин Лао», передал ему откровение о новом мировом порядке и объявил самого Чжан Дао-лина и его потомков своими наместниками на земле.
Даосское государство
Роду Чжан на первых порах крупно повезло. Политическая ситуация в дряхлеющей империи позволила создать на территории современной провинции Сычуань теократическое даосское государство. Возглавляли его три «Небесных наставника» — сам Чжан Дао-лин, его сын Чжан Хэн и внук Чжан Лу. Государство делилось на двадцать четыре округа. В каждом из них делами заправлял «виночерпий» цзи цзю. Каждому из них помогали в делах двадцать четыре чиновника — двенадцать мужчин, двенадцать женщин. Равное участие в делах мужчин и женщин позволяло сохранять космическое равновесие в обществе. Они, помимо прочих обязанностей, взимали налоги. Среди них были и символические пять мер риса. Они были залогом накопления сокровищ на небесах в созвездиях пяти ковшей, главным из которых считался Бэй Доу, Северный Ковш или Большая Медведица, по-нашему. Из-за этого налога «Путь Небесных наставников» у имперских чиновников получил прозвище у доу ми дао — «Путь пяти мер риса».
Дети вступали в общину в семилетнем возрасте. После этого они обязывались исполнять пять заповедей: не убивать, не воровать, не прелюбодействовать, не пить вина и не лгать. Кроме того, они обязаны были своими благоприобретенными духовными силами помогать Небесному наставнику лечить людей. Во время женитьбы происходило высшее посвящение для мирян.
Если человек хотел стать духовным лицом, то он проходил еще одно посвящение, после которого должен был исполнять 180 заповедей, в том числе проявлять заботу об окружающей среде. Надо сказать, что до сих пор даосские священнослужители активно участвуют во всевозможных экологических конференциях. Такая позиция основана на идее о бесконечных связях и соответствиях, пронизывающих пространство вокруг и внутренний мир человека. Несмотря на автономность государства, «Небесные наставники» отвергали попытки провозгласить их самостоятельными царями. Политическая власть школы рассматривалась как временное средство сохранения порядка, пока не воцарится новая добродетельная династия. Кончилось все тем, что в 215 году Сычуань покорил правитель Цао Цао, и Чжан Лу признал нового правителя законным императором, благословленным Лао-цзы.
Поначалу учение «Тай-пин цзин» провозглашало мессианское значение династии Хань. Она должна была восстановить равновесие в обществе, а следовательно и во Вселенной. Но к середине II века н.э. кризис приводит к обнищанию крестьянства, идеи «Великого равенства» распространяются в массах, и императоры династии Хань уже не воспринимаются как избавители, несущие царство равенства и благоденствия. Одно за другим вспыхивают восстания, во главе которых встают самозваные императоры. Эти события стали предвестниками выступления «Желтых повязок» хуан цзинъ. Восстание было намечено на 184 год, то есть на первый год нового шестидесятилетнего цикла. Предводитель «Желтых повязок» Чжан Цзюэ провозгласил конец «Эпохи синего неба» и наступление эры «Желтого неба Великого равенства» — хуан тянъ тай-пин. Желтый цвет ассоциировался с элементом «земля», основным свойством которого считается равновесие. На самом деле, несмотря на все попытки, предводителю так и не удалось соединить «Желтые повязки» в единую религиозную организацию с имперской администрацией на основе идей «Тай-пин дао». Учение основывалось на мифе о стране Да Цинь. В период упадка царь этой страны передает власть мудрецу. Здесь отразилась утопическая даосская идея о том, что мудрец в эпоху процветания выполняет функции советника, а в период кризиса берет власть в свои руки.
Движение «Желтых повязок» было не единственным даосским утопическим учением. В конце концов, на политической арене все они потерпели поражение, но окончательно расшатали династию Хань. В наступивший вслед за этим период Троецарствия «Желтые повязки», «Бянь-хуа цзин» и некоторые другие даосские секты уходят в подполье, чтобы проявиться снова в IV-V веках при династиях Восточная Цзинь и Лю Сун.
Даосский канон «Дао цзан»
В IV-V веках в Китай из Индии проникает буддизм. Между двумя учениями сразу обнаружилось так много общих черт, что новая религия была воспринята в Поднебесной как индийская разновидность даосизма Первые буддийские миссионеры старались выделять общие черты, чтобы расположить к себе китайцев. В результате ранний буддизм в Китае был предельно китаизирован. Мало того, именно в буддийских кругах возникла легенда о том, что буддизм возник благодаря проповеди Лао-цзы, прибывшего в Индию. Затем, когда позиции буддизма укрепились, эта идея была забыта, но о ней вспомнили даосы, что послужило дополнительным поводом для разногласий между двумя религиями.
Рядом с быстро укоренившемся на китайской почве иноземным учением, разрозненные даосские учения стали ощущать себя как единое целое. Это привело к созданию «Дао цзана», «Сокровищницы Дао», — первого канона даосской литературы. Его составил в V веке даос Лу Сю-цзин. В основу его легли тексты трех основных направлений южного даосизма. Это традиции Мао-шань, Лин-бао и алхимическое учение «Канон трех императоров» — «Саньхуан цзин». В качестве примера для подражания, составитель, видимо, взял буддийскую Трипитаку.
В конце IX века первоначальный свод «Дао цзана» погиб. Впоследствии разные деятели, понимая важность такого свода текстов, не раз составляли его заново. Современный вид «Сокровищница Дао» приобрела в XV веке при династии Мин. Но и этот вариант чудом уцелел.
При маньчжурской династии Цин, не очень-то жаловавшей даосизм, часть печатных досок была расхищена. Остальные сгорели во время восстания ихэтуа-ней в 1900 году. Остался единственный экземпляр в пекинском монастыре Бай-юнь гуань. В двадцатых годах XX века его листы были сфотографированы и распечатаны на Тайване в 1962 году. Современное собрание «Дао цзана» включает в себя 1488 сочинений разных авторов.
Даосизм в перспективе
Несмотря на то, что число даосских монахов в последнее время растет, ученые выдвигают предположение, что монастырский даосизм вскоре исчезнет, а сохранится только мирской. Тем более, что традиции мирского даосизма никогда и не прерывались. И именно они вызывают наибольший интерес у современных людей. Это позволяет некоторым исследователям говорить о новом возрождении «мирского даосизма».
Исподволь эти традиции определяют национальный характер китайцев. Представители властных структур к этому влиянию относятся негативно, потому что такие исконные даосские понятия, как «естественность» — цзы-жапь и недеяние — у-вэй — плохо вписываются в политику партии и плохо уживаются с призывами к увеличению социальной активности и финансовых накоплений. В ответ китайцы выставляют изображения даосского бога богатства Цай-шэна в ресторанах, офисах и игорных домах. Многие уверены, что именно поклонение этому божеству, а не смекалка или руководящая роль партии способствуют росту благосостояния китайского народа.
В последнее время американские и европейские потребители эзотерических идей активно усваивают некоторые принципы даосских традиций. Чаще всего «даосизм на экспорт» преподносится в рафинированном урезанном виде. Как грибы после дождя растут школы фэн-шуя, ци-гуна, в каждой уважающей себя поликлинике практикует свой специалист по акупунктуре, компьютерные программы позволяют погадать на «И-цзине». Безусловно, все эти новшества скорее имеют отношение к обществу потребления, нежели к даосизму. В Россию, как это ни странно, все эти традиционные дисциплины чаще всего поступают не из Китая, а с Запада как продукт массовой культуры. Это, конечно, только пена. Серьезный вдумчивый человек не успокоится, пока не прикоснется к истинной традиции.
Научное исследование даосских канонов тоже еще только начинается. Чуть ли не каждый год выходит в свет очередной перевод «Дао-дэ цзина» на русский язык. Что уж говорить о таком обширном своде текстов как «Дао цзан» Дмитрий Артемьев, пытаясь решить проблему переводов классических даосских текстов, столкнулся с тем, как иногда непросто найти точное соответствие китайским словам в русском языке. В результате он пришел к выводу, что аналоги даосских понятий надо искать в архаичных слоях русского языка, не утративших еще связи с языческой традицией. Вполне вероятно, что слова «навь» и «явь» когда-то обозначали то же, что инъ и ян, но современному русскому человеку они кажутся еще более экзотичными, чем китайские слова, прочно вошедшие в обиход.
Но письменные источники — это совсем небольшая часть даосской традиции. Достаточно вспомнить любой алхимический трактат, в котором в самом интересном месте автор заявляет, что теперь надо найти знающего человека и обратиться за дальнейшими разъяснениями к нему. Мастер тоже, в свою очередь может сделать вид, будто дает вам нечто драгоценное. На самом деде, ключевые моменты практики он может утаить от тех учеников, что еще не готовы воспринять знание или которым наставник не доверяет. «За полтора тысячелетия она (традиция) выработала особый способ самосохранения — во внешний мир выдается только слепок традиции, очень похожий на настоящий. Это как создание ложных аэродромов, цель которых — сокрытие истинного», — признается в одном из своих интервью китаист Алексей Маслов. Примерно то же самое не раз замечал Ван Сян во время своих встреч с мастерами в Китае. Они могут вести массу платных курсов, но полностью знаниями делиться будут только с избранными учениками. Это не приходит в голову многим иностранцам, привыкшим получать за деньги определенный пакет знаний. Применение даосских навыков требует полного изменения образа жизни. Это главный принцип.
Сто лет назад даосизм европейцам представлялся совершенно не так, как лет двадцать назад, а за последние двадцать лет взгляды на эту традицию изменились еще больше. Сложно представить, какие открытия ждут нас впереди, но позволим себе предположить, что даосизм — традиция будущего.