Заратуштра стал первым в истории человечества пророком, который говорил о том, что после смерти каждого человека ждет суд, о рае и аде, о грядущем воскресении тел, о всеобщем последнем суде и о вечной жизни воссоединившихся души и тела. Впоследствии эти положения перекочевали в другие религии мира — иудаизм, христианство и ислам. Но только в учении Заратуштры эти положения имеют между собой бесспорную логическую связь, потому что пророк учил об исконной благости материального мира и плотского тела, и о непоколебимой беспристрастности божественной справедливости. По Заратуштре, спасение каждого человека зависит от совокупности его мыслей, слов и дел. И что очень важно, выбор между добром и злом лежит полностью на совести человека: ни одно божество не из сострадания, не из каких других побуждений повлиять на этот выбор не может.
Точные хронологические рамки жизни пророка Заратуштры не установлены. Ряд ученых, в том числе английский историк В. Хенниг, предполагают, что пророк жил VI-VII веках до и. э. Эти предположения опровергает английская исследовательница Мэри Бойс, доказывая, что речь должна идти о значительно более раннем периоде — в пределах 1700-1500 гг. до и. э.
Судя по священным текстам, созданным пророком и впоследствии дополненным его последователями, Заратуштра происходил из потомственного рода священнослужителей Спитама. Он начал обучение священнодейству лет с 7, как это было принято у древних иранцев. Скорее всего, его главным учителем был отец, который знакомил сына с обрядами, разъяснял их сокровенный смысл в соответствии с положениями веры. Заратуштра должен был заучить наизусть все великие мантры, сложенные мудрецами, и овладеть искусством импровизации стихов для призыва богов и их восхваления. Поскольку иранцы считали, что зрелость достигается в 15 лет, вероятно, в этом возрасте Заратуштра и стал священнослужителем.
Исходя из зороастрийских преданий, можно предположить, что Заратуштра стремился узнать все, что касается веры, и к 30 годам добился того, что его стали называть ваэдэмна — «тот, кто знает». Совершая ежедневные богослужения, Заратуштра все напряженнее задумывался над связанными с ними представлениями о происхождении материального мира. Перед его взором разворачивалась яркая картина: сначала боги сотворили небеса из камня, твердые, как огромная круглая скорлупа; в нижнюю часть они поместили воду; затем они создали землю, покоящуюся, словно большое плоское блюдо, на воде; в центре Земли великие боги поместили три одушевленных творения — растение, животное (в виде единотворного быка) и человека (по имени Гайо-марэтан — «Смертная жизнь»); наконец они разожгли огонь, являющийся жизненной силой для одушевленных творений; Солнце, как часть огня, постоянно стояло в зените — мир оставался неподвижным и неизменным.
Тогда боги совершили тройное жертвоприношение: они истолкли растение, убили быка и человека. Благодаря этому появилось много растений, животных и людей. Так был приведен в движение мировой цикл с его жизнью и смертью. Солнце стало двигаться по небу и регулировать смену времен года в соответствии с истиной-аша, данной богами.
Но пытливый ум Заратуштры не находил ответа на главный для него вопрос: что есть зло, которое живет в людях и приносит прекрасному миру, созданному великими богами, столько горя и страданий?
И вот однажды божественное озарение снизошло на Заратуштру. Это великое событие стало началом зарождения новой веры; память о нем передавалась из поколения в поколение сначала устно, а потом было запечатлено в Авесте. Там рассказывалось, как Заратуштра, участвуя в весенних празднествах, отправился на рассвете к реке за водой для приготовления хаомы. Он уже пребывал в состоянии ритуальной чистоты, вошел в реку и постарался взять воду из середины потока. Возвратившись на берег, в свежем воздухе весеннего утра Заратуштра узрел сияющее существо, которое открылось ему как Воху Мана, то есть «Благой помысел». Это существо подхватило душу восхищенного священнослужителя и увлекло ее за собой. Вскоре они предстали перед самим Ахура-Маздой и пятью излучающими свет созданиями. Тогда-то Заратуштре и было явлено откровение.
Заратуштра узнал, что вначале существовали лишь две первичные сущности, и обе добровольно, руководствуясь лишь собственной природой, выбрали: одна — добро, а другая — зло. «Воистину есть два первичных духа, близнецы, славящиеся своей противоположностью. В мысли, в слове и в действии — они оба добрый и злой… Когда эти два духа схватились впервые, то они создали бытие и небытие, и то, что ждет в конце концов тех, кто следует пути лжи, — это самое худшее, а тех, кто следует пути добра, ждет самое лучшее. И вот их этих двух духов один, следующий лжи, выбрал зло, а другой — дух святейший, облаченный в крепчайший камень (то есть небесную твердь), выбрал праведность, и пусть это знают все, кто будет постоянно ублаготворять Ахуру-Мазду праведными делами» (Ясна 30, 3-5).
Заратуштре открылась также идея о «семи божествах». Пророк провозгласил Ахуру-Мазду — несотворенного бога, существующего вечно, — создателем шести божеств, тех излучающих свет существ, которых Заратуштра узрел в своем первом видении. В свою очередь этими божествами были вызваны к жизни другие благие сущности, почитавшиеся еще в древнеиранском пантеоне, — Митра, Варуна, Арийаман, Аршат, Хамва-рети, Сраоша, Хварена и Аши.
Все божественные творения Ахура-Мазды Заратуштра именовал Амэша-Спэнта — «Бессмертные Святые». Таким образом великий пророк решительно отделил благих божеств от других языческих богов, таких как Индра, которых он считал безнравственными демонами-даэва, порождениями Духа зла — Ангра-Маинйу. В дальнейшем термин Амэша-Спэнта применялся в основном относительно первых шести великих божеств, созданных самим Ахура-Маздой, остальных стали величать язата — «достойный поклонения».
Основываясь на своих идеях о «двух первичных сущностях» и созданных «семи божествах», Заратуштра рисует новую картину сотворения мира.
По его представлению, Ахура-Мазда создал себе шесть помощников, в которых воплотились главные атрибуты самого Творца. Первого он назвал Ваху-Мана («Благой помысел»), второго — Аша-Вахишта («Лучшая праведность»), третьего — Спэнта-Армаити («Святое благочестие»), четвертого — Хшатра-Ваирйя («Желанная власть»), пятого — Хаурватат («Целостность») и последнего — Амэрэтат («Бессмертие»),
Затем Творец поведал созданным им божествам о своем замысле, и они помогли ему его воплотить. Причем каждое божество отвечало за материализацию своей части мира. Так, «Желанная власть» стал владыкой небес из камня, которые защищают своим сводом землю. Расположенная внизу свода земля стала делом рук «Святого благочестия». Вода — творение «Целостности», а растения — «Бессмертия». «Благой помысел» стал повелителем единотворного быка. Огонь попал под покровительство «Лучшей праведности». А создание человека с его разумом и правом выбора принадлежало самому Ахура-Мазде.
Но как только замысел Ахура-Мазды обрел формы материального мира, последний тут же стал уязвим для сил зла. Ангра-Маинйу без промедления ворвался в него через нижнюю сферу каменного неба и погубил его совершенство. Он нырнул в воду, осквернив большую ее часть солью, ринулся к земле, и там, где ступала его злонамеренная нога, земля превращалась в пустыню. Затем Дух зла иссушил растение, убил едино-творного быка и первого человека. В конце концов он напал на детище Спэнта-Армаити («Святого благочестия»), на огонь, и испортил его дымом. Таким коварным образом все благие творения были осквернены Злым духом.
Пришлось Бессмертным Святым объединяться и спасать гибнущий мир. Амэрэтат («Бессмертие») истолок иссушенное растение, а Хаурватат («Целостность») разнес прах по всему миру при помощи туч и дождя. И на земле выросло множество разнообразных растений. Семя быка и человека, очищенное от мертвой плоти огнем, породило еще больше скота и людей. Так Бессмертные Святые, обладая благой силой, сумели обратить злодеяние Ангра-Маинйу на пользу мира. Цикл жизни был пущен в ход.
Но Ангра-Маинйу продолжил свои нападения на мир теперь уже с целым войском демонов-даэвов, которых он сотворил, чтобы противиться Ахура-Мазде и его помощникам. Именно темные силы под предводительством Ангра-Маинйу зародили все те нравственные пороки и то духовное зло, от которых род людской погрузился в страдания. Для того чтобы противостоять их нападкам, Ахура-Мазда призвал Заратуштру учить людей почитать его самого и Бессмертных Святых и настолько полно принять их всем сердцем, чтобы не осталось в нем больше места для пороков и слабостей.
Идея сотрудничества божеств и людей для поддержания в мире порядка в соответствии с истинным законом была заимствована Заратушгрой из старой веры. Но он придал этому сотрудничеству новое значение. Пророк увидел в нем не только средство сохранения мира таким, каков он есть, но и открыл, что это сотрудничество имеет конечной целью восстановление идеала. Итак, получалось, что люди созданы быть союзниками богов и трудиться вместе с ними для достижения победы над злом, победы, которой страстно желают и боги, и люди.
Поведав о начале и конце человеческой истории, Заратуштра выводит учение о трех эрах. Первая эра — «Творение»: Ахура-Мазда и шесть его божеств создают идеальный мир. Вторая эра — «Смешения» — начинается со вторжения в идеальный мир Духа зла и проходит в постоянной борьбе двух начал до момента Фрашокэрэти («Чудоделание»), когда Ахура-Мазда победит Ангра-Маинйу и мир восстановится в совершенном виде. Тогда начнется третья эра — «Разделение», которая будет длиться вечно, и все это время Ахура-Мазда, благие божества, мужчины и женщины будут жить вместе в полном спокойствии и мире.
И тут Заратуштра подходит к главной проблеме человеческого существования — смерти. Еще будучи юношей, он усвоил от своего отца веру в жизнь человека после смерти. Согласно языческой религии иранцев, расставшаяся с телом душа (урван) попадала в подземное царство мертвых, в котором правил Йима.
В царстве мертвых души жили, словно тени, и зависели от своих потомков, которые продолжали пребывать на земле и должны были при помощи жертвоприношений одевать и кормить их. Правда, такой устрашающей участи безрадостного вечного существования в загробном мире могли избежать вожди, воины и жрецы, которые еще при жизни служили богам и могли приносить им щедрые жертвоприношения. Тогда их души устремлялись ввысь на небо и присоединялись к богам в светлом раю, где они предавались всевозможным удовольствиям. Души же всех низких по положению людей — пастухов, женщин и детей — были обречены на прозябание в царстве зимы.
Эту несправедливость устраняло учение Заратуштры. Великий пророк считал, что мужчины и женщины, слуги и хозяева, воины и пастухи могут мечтать о рае. В его откровении приговор каждой душе зависит не от щедрых жертвоприношений во время земной жизни, а от ее нравственных достижений. Этот суд возглавляет Митра, по обеим сторонам которого восседают Сраоша и Рашиу (божества порядка и справедливости), держащие весы правосудия. На чашах этих весов взвешиваются добрые и дурные мысли, слова и дела каждого человека. Если добрая чаша перевешивает — душа человека достойна рая. Тогда, ведомая собственной совестью в облике прекрасной девушки по имени Даэна (Вера), она пересекает широкий мост и устремляется вверх. Если же весы склоняются в сторону зла, то мост сужается и превращается в лезвие клинка, а отвратительная ведьма тащит душу в ад — «Жилище Дурного помысла», где грешник переживает «долгий век страданий, мрака, дурной пищи и скорбных стонов» (Ясна 31, 20).
Те немногие души, добрая и злая чаши которых уравновешены, отправляются в «Место смешанных» — подобие языческого царства Йимы, где они ведут существование теней, лишенное как радостей, так и печалей.
Но это еще не все. Заратуштра готовит всем душам заключительное испытание — Последний Суд, который произойдет в конце эры «Смешения» после великого момента «Чудоделания», когда все души соединятся со своими воскресшими телами. Тогда Аийриаман, божество дружбы и исцеления, вместе с богом огня Атаром расплавят весь металл в горах, и он потечет по земле раскаленной рекой. Все люди должны будут перейти через эту реку, и «для праведных она покажется парным молоком, а нечестивым будет казаться, что они во плоти идут через расплавленный металл» (Большой Бундахиши XXXIV, 18-19),
Вот тогда-то, по представлениям Заратуштры, и должна будет восторжествовать истинная справедливость. Во время последнего испытания все грешники переживут вторую смерть и исчезнут навсегда с лица земли. Река расплавленного металла потечет в ад и убьет Ангра-Маинйу и сожжет последние остатки зла.
После встречи с Ахура-Маздой и Бессмертными Святыми Заратуштра, постигший все, что только можно было постичь, решил нести священное знание людям и в первую очередь направил стопы свои в родное селение. Заратуштра, потрясенный снизошедшим ему откровением, считал, что не услышать его нельзя. Он призвал своих сородичей и односельчан к праведному выбору, подобному тому, что сделал Ахура-Мазда в противоположность Ангра-Маинйу, и разъяснял разницу между ними, приводя слова Благодетельного (Ахура-Мазды), адресованные Лживому (Ангра-Маинйу):
«Ни мысли наши, ни заветы, ни намерения,
Ни решения, ни изречения, ни действия,
Ни совесть наша, ни души наши не совместны».
Не существует многих богов и божков, говорил Заратуштра. Все, что есть на свете, — порождение и проявление лишь двух начал — светлого и темного. «Итак, поучайте о двух властелинах: их действия открыты Маздою человеку, поучайте об них с наслаждением и постоянно: это учение давно уже разит нечестивых. В нем сила тому, кто праведен душою, в нем прославление ему».
Жрецы и старейшины были изумлены такими речами. Они противоречили привычному укладу жизни и подрывали их власть, державшуюся на почитании языческих богов, служителями которых они являлись. А потому, оправившись от первой оторопи, правители племени кинулись на Заратуштру, схватили его и потребовали предать смерти.
Но, на счастье Заратуштры, все же нашелся один человек, могущественный и уважаемый, который проникся словами пророка. Звали его Аурвайто-данг, он был богат и имел собственное войско. Аурвайто-данг восстал против готовившейся казни, и ему удалось отстоять жизнь проповедника.
Однако даже дети и внуки этого почтенного человека осудили его, сочтя речи Заратуштры кощунственными. И Аурвайто-данг, едва обратившись в новую веру, отступился от нее. И сказал, что будет впредь молиться тем же богам, что и раньше. Это был, с его стороны, тяжкий грех: ведь он отрекался от того, что понял и в глубине души считал истинным. Ни один человек тогда не присоединился к пророку, но жизнь Заратуштры была спасена. Посчитав свое спасение-за поддержку благостных божеств, пророк поклялся всю жизнь, без остатка, положить на проповедь истинной веры в своем племени.
Но ноша оказалась слишком тяжелой, и порой Заратуштру, непонятого и одинокого, посещали сомнения.
Авеста подробно описывает искушение пророка злыми силами, когда Ангра-Маинйу послал друджа, даэва Лжи, погубить Заратуштру или, по крайней мере, заставить его свернуть с пути истинного. Но Ахура-Мазда уберег своего пророка, сохранил его помыслы в чистоте. Тогда на Заратуштру, по наущению Ангра-Маинйу, напали другие ужасные создания: дух непослушания и анархии, дух безверия, духи голода и жажды, насилия и гибели, лютого зимнего холода, нищенства, скудости и старости.
И все же Заратуштра не сдавался. Еще целых 10 лет бродил он по родным окрестностям с проповедями, осмеиваемый и гонимый всеми. За это время лишь один-единственный человек был им обращен в истинную веру — его двоюродный брат Маидйоиманха, ставший первым последователем пророка.
В одном из селений злоумышленники подло подложили в карман его одеяния человеческие кости. Считалось, что любое прикосновение к телам мертвецов влечет за собой смертоносную скверну, которая может поразить всех вокруг. В самый разгар проповеди злодеи порвали одежду Заратуштры, и подброшенные кости на глазах у всех выпали на землю, осквернив тем самым и ее. Негодяи заявили, что перед ними не вероучитель, а презренный «переносчик трупов», который заслуживает самого сурового наказания.
Заратуштру схватили, связали 33 веревками и бросили в темницу. Невинно заточенному пророку не давали ни есть, ни пить, истязали его ударами конской плети, носившей название «делающая послушными». Пророк, которому исполнилось уже 40 лет, совсем обессилел и даже, как сообщает «Ривайят», на время потерял зрение и слух. Но и на этот раз за проявленную твердость духа уберег его Ахура-Мазда. Смертную казнь заменили позорным изгнанием из родного племени на веки вечные.
Согласно авестийскому мифу, покинув свой народ, Заратуштра несколько лет скитался по чужим краям, пока не пришел в страну Дрангиана, которой правил царь Виштапса. В Авесте месторасположение Дрангианы локализуется областями у озера Хамун, в низовьях реки Гильмент, что соответствует западной территории современного Афганистана.
Сначала Виштапса принял нищего бродягу, красноречиво и страстно призывающего к новой вере, за весьма талантливого, но все же шарлатана, пытающегося поживиться при дворе. Царь был добр и снисходителен. Он велел накормить забавного странника и попросил его удалиться. Но окружающие правителя жрецы сразу почуяли за вдохновенной проповедью чужестранца кроющуюся для них опасность. Они стали нашептывать царю, что это не просто аферист, а богохульник, еретик и злодей, которого следует казнить. Виштапса поддался наговорам и позволил своим сановникам заключить Заратуштру в темницу.
Много дней и ночей провел Заратуштра, закованный в кандалы, без пищи и воды. Единственное, чем мученик мог отвлечь себя от терзающего его голода и жажды, это были молитвы, обращенные к божественному учителю.
«Кого, о Мазда, дадут мне подобному в защитники,
Когда сторонник друджей соберется причинить мне насилие,
Кроме Огня твоего и Мысли твоей,
Делами, которых созревает царство Закона?»
А сторонники друджей уже потирали руки, надеясь, что уморили ненавистного бунтаря. Они велели слугам отпереть темницу и выволочь труп еретика на всеобщее обозрение. И каково же было их изумление, когда на свет божий вышел живой Заратуштра. Охваченные ужасом злопыхатели разбежались, а пророк снова предстал перед царем Виштапсой и его супругой Хуатосой. И тут, как повествует Авеста, произошло еще одно чудо: на глазах у царственной четы тело пророка стало исцеляться — гнойные раны очистились и затянулись, худоба исчезла, на щеках заиграл румянец, а в глазах заблестел божественный огонь.
С этого момента уже никто во дворце не сомневался, что пред ними посланник благостного Ахура-Мазды. Преодолев все сомнения, Виштапса и его супруга обратились в веру, которую принес им пророк Заратуштра. За повелителем в новую веру стали обращаться и подданные. Сначала брат Виштапсы и знать, приближенная к трону, потом выходцы из самых богатых и влиятельных родов, а по их примеру — и простой народ. Обращение в новую веру правителя Дрангианы рассердило соседних правителей, они потребовали возвращения Виштапсы к старой традиции, и, когда он отказался, началась война.
Заратуштра обратился с молитвами к небесному учителю, и Ахура-Мазда в помощь своему пророку послал к царю духа-вестника Найрьо Сангху (что означает «Хвала мужей огню»). Тот вселил в сердце царя мужество и уверенность. И Виштапса действительно одержал победу. Так, по авестийским мифам, Заратуштра обратил в веру царя Дрангианы Виштапсу и всех его подданных. О жизни пророка после этого знаменательного события известно мало. Судя по всему, за годы, проведенные при дворе Виштапсы, Заратуштра создал свою общину, установил религиозные церемонии и обряды.
Для того чтобы дать своим последователям отличительный знак, Заратуштра использовал старинный индоиранский обычай надевать при посвящении плетеный шнур. С тех пор все зороастрийцы носят шнур как пояс, трижды обернув им поясницу и завязав узлом спереди и сзади. Обряд посвящения совершается в пятнадцатилетнем возрасте, после чего верующий обязан сам развязывать и вновь завязывать пояс каждый день всю свою последующую жизнь во время молитвы. Этот пояс, трижды обернутый вокруг поясницы, символизирует трехчастную этику зороастризма: благая мысль, благое слово и благое дело. Верующий повязывает его поверх нижней белой рубашки, в ворот которой зашит маленький кошелек. Кошелек служит зороастрийцу напоминанием, что тот всю жизнь должен наполнять его благими мыслями, словами и делами, чтобы обрести сокровище на небесах.
Кроме того, Заратуштра потребовал от своей паствы молиться пять раз в день: на рассвете, в утренние часы, в полуденные часы, на закате и в полночь. Пять ежедневных молитв до сих пор считаются непременной обязанностью каждого зороастрийца, частью его служения Богу и оружием против зла.
Обряд молитвы таков: сначала верующий готовит себя к молитве, омывая от пыли лицо, руки и ноги. Затем, развязав священный пояс, он стоит, держа двумя руками пояс перед собой и воображая себя представшим перед Создателем. Взгляд его устремлен в огонь — символ праведности. Верующий сначала возносит хвалу Ахура-Мазде, затем насылает проклятия на Ангра-Маинийу и при этом презрительно машет концами пояса. В конце молитвы он снова завязывает на себе пояс. Весь обряд занимает всего несколько минут, но его постоянное повторение утверждает дисциплину и подвигает верующего к глубокому пониманию основных положений веры.
Заратуштра сам сочинил короткую молитву, которой первой обучают всех зороастрийских детей. Она называется Ахупвар (буквально «Как наилучший владыка») и составлена на древнем диалекте Гат, на котором говорил пророк; ее перевод до сих пор вызывает многочисленные разногласия среди ученых. Вот перевод, основанный на толкованиях английского ученого Иислера:
«Как наилучший владыка, так и судья, избираемый в согласии с истиной. Утверждай силу действий, происходящих от жизни, проводимой с благим помыслом, ради Мазды, ради владыки, пастыря бедных».
Ахунвар можно произносить, если необходимо, вместо всех прочих молитвословий.
Заратуштра также утвердил для своих последователей ежегодное празднование семи больших праздников, посвященных Ахура-Мазде, шести Амэша-Спэнта и их семи творениям. Пророк приспособил для своей религии знакомые ему с детства праздничные обряды скотоводов и земледельцев. Праздники распределялись по сезонам на протяжении всего года. Позднее шесть праздников, утвержденных Заратуштрой, получили общее название — гахамбары.
Первый гахамбар отмечался в середине весны и посвящался сотворению Неба и его покровителю Хшатра-Ва-ирйа («Желанная власть»), второй приходился на середину лета и чествовал Спэнта-Армаити, покровителя Земли. Третий гахамбар совпадал с окончанием лета и началом осени, когда поспевал урожай и происходил его сбор; этот праздник посвящался божеству Амэрэтат («Бессмертие») — покровителю всего растительного мира. Четвертый гахамбар охватывал конец осени, когда пастухи и стада возвращались с пастбищ домой и все правоверные славили Ваху-Мана («Благой помысел»), который заботился о животном мире. Пятый гахамбар отмечался в середине зимы и посвящался покровителю вод божеству Хурвата («Целостность»), Считалось, что зимой силы зла брали верх и свирепствовали над природой, а воды уходили под землю, чтобы питать корни растений и помогать им выстоять до весны. Шестой гахамбар справляли в преддверии весны, и посвящалось празднование Ахура-Мазде и его созданию — человеку. В эти дни правоверные изъявляли особое почитание фраваши — душам умерших праведников, которые при жизни своими благими помыслами, славами и делами сражались за истину.
Седьмое творение — огонь — всегда стояло несколько в стороне от других, будучи жизненной силой, пронизывающей все творения. Поэтому и празднество, ему посвященное, выделяется среди других. По-персидски оно называется Ноуруз («Новый день»). Заратуштра приурочил этот праздник к весеннему равноденствию. Пророк посвятил его божеству Аша-Вахишта («Лучшая праведность») и огню. Последнее из семи, это празднество напоминает о последнем дне мира, когда окончательно восторжествует Аша, а последний день одновременно станет и первым днем вечной жизни.
По преданиям, Заратуштра был убит во время церемонии богослужения жрецом-язычником, который так и не смирился с тем, что учение пророка стало вытеснять старую веру.
Процесс распространения зороастризма среди иранских племен проследить очень сложно. В прозаическом авестийском тексте, составляющем первую главу книги «Видевдата», перечисляется 17 стран, сотворенных, якобы, самим Ахура-Маздой. Сведения об одних сегодня уже утрачены, а другие хорошо известны. Это, в частности, Согдиана, Маргиана, Бактрия, Арахозия, Гиль-мепд. Все эти страны находились на северо-востоке и востоке Ирана и, по-видимому, относительно рано приняли зороастризм (и поэтому их названия сохранились в священных книгах).
Нет никаких данных и относительно церковной организации ранних зороастрийцев. Неизвестно, например, существовал ли признанный глава Церкви, или же были главы автономных общин на территории каждого племени или царства.
Во время расцвета бронзового века, за которым (начиная примерно с IX века до н. э.) началось широкое распространение железа, нельзя было использовать в ритуалах орудия из камня. Чтобы соответствовать современным реалиям и в то же время сохранить в целостности завещанное Заратуштрой учение, жрецы нашли остроумный выход: они решили, что камень небес — это горный хрусталь, и его можно классифицировать как металл, так как он находится в горных жилах вместе с металлической рудой. Поэтому Хшатра, владыка хрустального неба, теперь мог почитаться как властелин металлов, а потом еще и как защитник воинов. Кремниевый нож в ритуале богослужения уступил место металлическому. Понемногу стали употребляться металлические ступки и песты. Владыка металлов Хшатра продолжал олицетворять небо в церемонии богослужения.
Произошло и еще одно важное изменение в канонах веры зороастрийцев. Зародилось и утвердилось понятие о грядущем Спасителе — Саошийапта. Еще пророк Заратуштра учил, что после него придет «праведный человек, благого происхождения» (Ясна 43,3). Саошийапта («Тог, кто принесет пользу, благо») явится перед моментом «Чудоделания» и поведет людей на последний бой со злом.
Последователи Заратуштры верили, что Спаситель родится от семени пророка, и сложили об этом прекрасную легенду. Она гласит, что семя Заратуштры чудесным образом сохраняется в глубине вод озера Хамун. Когда приблизится конец времен, в нем искупается невинная девушка и зачнет от проникшего в ее чрево семени пророка. В назначенный срок она родит сына по имени Астват-Эрэта («Воплощающий праведность, истину»), в соответствии с заветами Заратуштры: «Моя праведность будет воплощена» (Ясна 43,16). Несмотря на чудесное зачатие, грядущий Спаситель мира будет человеком, сыном людей от плоти и от крови, и ему, как и царям и героям, будет сопутствовать божественная благодать Хварена. В Авесте сказано, что Хварена «будет следовать за Саошийаптом, чтобы он восстановил мир. Когда выйдет из озера Кансаойа (авестийское название озера Хамун) Астват-Эрэта, посланник Ахура-Мазды… тогда он изгонит ложь-друдж из мира истины-аша» (Яшт 19).
В этот период произошли изменения и в правилах ритуального очищения. Как глава семи божественных творений человек обязан был прежде всего содержать себя чистым и внутренне, и внешне. Поэтому и пищу необходимо было готовить тщательно, соблюдая абсолютную чистоту, а есть ее нужно почти благоговейно, ведь все употребляемое в пищу относится к тем или иным благим творениям Ахура-Мазды и его шести Амэша-Спэнта.
Особые правила, составляющие своеобразие зоро-астрийской веры, касаются воды и огня. Если большинство людей не задумываясь используют воду для мытья, то зороастрийцы прежде всего заботятся о чистоте самой воды, так как это святое творение, и находится оно под патронажем Хаурватат («Целостности»), Поэтому ничто нечистое не должно соприкасаться непосредственно с самим природным источником воды, будь то озеро, река, океан или колодец. Если требуется вымыть что-нибудь загрязненное во время ритуала, нужно сначала набрать воду в чистый сосуд, но и тогда нельзя сразу приступать к омовению. Сначала надлежит нечистый предмет очистить коровьей мочой и осушить песком или на солнце, и лишь после этого можно помыть водой для окончательного очищения.
Также трепетно зороастрийцы обращались с огнем. Сжигать огнем мусор для них было немыслимо. В огонь необходимо было добавлять только сухие и чистые дрова и с особой предосторожностью ставить на очаг горшки, кастрюли и прочие сосуды для варки пищи. Пища не должна была касаться пламени.
Сухой и чистый мусор разрешалось закапывать в землю, так как он не мог осквернить благодатное творение Спэнта-Армаити («Святое благочестие»). Все прочее собиралось в специально выстроенном для этих целей помещении, в крыше которого было сделано отверстие вроде трубы, и периодически уничтожалось кислотой. Нечистоты выносили на поля.
Вообще, к разряду нечистого у зороастрийцев причислены все существа, вредные или неприятные для человека. Это и все хищники, и ядовитые и неядовитые, но уродливые гады. Такие существа обозначались словом храфстра, и их следовало убивать, так как это, по представлениям зороастрийцев, ослабляло мир зла.
Но самой страшной даэвовской скверной и мерзостью являлась смерть. Ни один правоверный зороастриец не осмелился бы добровольно прикоснуться к трупу, как животного, так и человека, пусть даже самого близкого. Ведь считалось, что для подавления благой жизни силам зла требовалась огромная энергия, и уже после своего подлого акта вокруг трупа продолжали собираться злые силы. Поэтому у зороастрийцев выработался особый обряд захоронения покойников.
С момента смерти с мертвецом обращались как с чем-то в высшей степени заразным. К нему приближались лишь профессиональные могильщики и носильщики трупов, которые знали необходимые меры предосторожности. Похоронный обряд старались совершать в день смерти и тело уносили в специально отведенное для трупов место. В древности для этого выбирали оголенные горные склоны или же пустынные, каменистые места. Для зороастрийцев было важно, чтобы мертвое тело, выброшенное на пожирание птицам и зверям, не соприкасалось с благой землей, водой или растениями.
Только после того, как кости очищались от плоти па-далыциками, ветрами и солнцем, их собирали и закапывали в землю, где им суждено было дожидаться дня последнего суда.
Нечистым считалось и любое кровотечение. Это причиняло большие затруднения женщинам во время месячных и требовало от них выполнения очень жестких правил. Им надлежало уединяться и не заниматься привычной работой. Но женщины-зороастрийки стоически выполняли все суровые требования, так как верили, что это неизбежно в борьбе с силами зла.
Существовали разные обряды, помогающие восстановить чистоту. Простейшие из них миряне могли проводить самостоятельно у себя на дому, например, омовение с ног до головы. Более тщательное очищение, необходимое после серьезного осквернения, совершали жрецы; свои действия они сопровождали произнесением священных изречений. Самый действенный из обрядов очищения состоял из последовательного тройного очищения коровьей мочой, песком и, наконец, водой, причем эту процедуру оскверненный совершал переходя через 9 ям. Позднее зороастрийцы заменили ямы камнями, чтобы снизить риск осквернения самой земли. Затем очищающийся уединялся на 9 дней и ночей, чтобы потом продолжить омовения с молитвами — для очищения не только тела, но и души. Этот обряд получил название «Очищение девяти ночей» (барашноми-ношаба).
Ранний зороастризм не нуждался ни в священных зданиях, ни в постоянных алтарях. Обычно обряды совершались в доме жрецов или даже в жилищах мирян. Семь главных празднеств отмечали всем миром на открытом воздухе или в доме главы местной общины — в зависимости от времени года.
В таком виде учение Заратуштры просуществовало много лет в областях Восточного Ирана. Сношения с западным краем Иранского нагорья были в те времена осложнены труднопроходимыми горами, пустынями и лесами. Кроме того, у мидян и персов, народов, поселившихся в Западном Иране, была своя религиозная традиция, которую строго блюли священнослужители из жреческого племени маги. Они упорно сопротивлялись распространению зороастризма на западе, предпочитая поддерживать более тесные связи с древними городскими цивилизациями (с Ассирией и Урарту — на севере, с Эламом и Вавилоном — на юге) и многому у них учились. На своих же соплеменников с востока мидяне и персы смотрели свысока и не спешили принимать их религиозное учение.
Ситуация изменилась, когда мидяне в союзе с Вавилоном сокрушили Ассирийскую державу в 614-612 годах до и. э. После этого они завоевали персов и восточных иранцев — главных носителей зороастризма. Это сыграло на руку новому учению. При поддержке восточно-иранских князей, живших в качестве заложников при мидийском дворе, а также и восточно-иранских княжен, которых мидийские цари брали в жены из политических соображений, жрецы-мисси-онеры стали активно пропагандировать откровение пророка Заратуштры своим собратьям-иранцам на западе.
В 549 году до н. э. персы под предводительством Кира Великого из рода Ахеменидов свергли индийского царя Астиага и основали первую Персидскую державу, расширив ее границы захватом Малой Азии и Вавилонии. Докатившись до средиземноморского побережья, персы столкнулись с греками. Именно от персов античные авторы впервые узнали о Заратуштре и, посчитав его за «великого мага» — астролога, перекрестили в Зороастра (астр означает звезда).
Прямых свидетельств о вере Кира Великого не осталось. Принадлежность первого царя Ахеменидов к зороастризму может подтвердить тот факт, что свою дочь он назвал Атосса — от иранского имени Хутаоса. Это имя носила жена царя Виштапсы — первого покровителя пророка Заратуштры.
Есть более веские основания считать приверженцем зороастризма сына Кира — Камбизу, занявшего трон Персидской империи после гибели своего отца. Дело в том, что Камбиз был женат на двух своих родных сестрах, то есть осуществил хваэтвадата — брак по ближайшему родству. Название этой формы брака дается в зороастрийском символе веры — Фраваране: «Я объявляю себя приверженцем веры, почитающей Мазду, веры, которая заставляет врагов сложить оружие, которая поддерживает обычай хваэтвадата, которая праведна» (Ясна 12, 9).
Установление этого обычая среди зороастрийцев восходит к самым ранним и самым трудным этапам развития общины, когда поощрялись браки только между единоверцами, а поскольку их было мало, то в брак вступали и ближайшие родственники. Впоследствии зороастрийские жрецы пришли к убеждению, что такие браки между родственниками действительно укрепляют религию, а потому похвальны. Камбиз стал первым персидским царем, принявшим этот благочестивый обычай зороастрийцев, который с тех пор упоминается в исторических источниках. Такого обычая придерживались знать, священнослужители и рядовые члены общины с VI века до н. э. вплоть до X века н. э. (с этого времени сохраняются браки лишь между двоюродными сестрами и братьями, считавшимися и сейчас наиболее предпочтительными в Иране).
После смерти Камбиоза в 522 году до и. э. трон занял Дарий Великий, происходивший из того же рода Ахеменидов. Дарий взял себе в жены вдову и сестру Камбиоза Атоссу. Новый царь долго и упорно сражался для того, чтобы установить свою власть над огромной империей. И делал он это от имени Ахура-Мазды. Сохранились древние клинописи, в которых Дарий заявляет о себе как о благочестивом верующем, убежденным в том, что он имеет божественное право управлять миром, и обладающем в мирских делах такими же полномочиями, как Зороастр в религиозных, поскольку они даны были ему непосредственно Ахура-Маздой (в Персии к VI веку до и. э. имя и титул Владыки Мудрости слились в одно слово).
По мнению Дария, почитание Мазды внутри Ирана было единственно правильной верой, а все остальные культы вели к волнениям и беспорядкам. В одной из клинописей он обвиняет эламцев: «Эти эламцы были неверными, они не почитали Ахура-Мазду. Я почитал Ахура-Мазду, по милости Ахура-Мазды я поступил с ними так, как пожелал… Тот, кто будет почитать Ахура-Мазду насколько у него хватит сил, тот будет счастлив и пока жив, и когда умрет» (Бехистун V, 15-20).
Вообще, за время существования Персидской империи зороастризм существенно изменился. Персы, например, сохраняя древнюю традицию молиться богам под открытым небом, стали возводить для ритуального огня каменные постаменты, наподобие алтаря. Для первых Ахеменидов это новшество играло важную роль. Пламя огня царского очага, поднятого над очагами обывателей, становилось символом царского величия.
Другие новшества, внесенные в зороастризм персами, касались божественного пантеона. Так со времен правления царя Артаксеркса II (404-359 гг. до н. э.) был введен культ иноземной, предположительно ассиро-ва-вилонской, владычицы планеты Венера богини Иштар, которая одновременно почиталась как богиня любви и войны. Иштар стала почитаться западными иранцами под именем Анахитиш («Незапятнанная») — так они называли планету Венера. Затем имя Анахитиш ассимилировалось с авестийским прилагательным анахита («незапятнанная») и стало употребляться в качестве эпитета зороастрийского божества Харахвати-Арэдви-Сура, которое с тех пор призывалось во время богослужений как Арэдви-Сура-Анахита — «Влажная сильная незапятнанная».
Артаксерксу II так поправилась новая богиня, что он вновь пошел наперекор старым традициям и приказал изваять статую божества. В авестийском гимне, посвященном Анахите, есть строки, вдохновленные этим изваянием. Богиня предстает в виде великолепной фигуры в богатой, усыпанной драгоценными камнями мантии, в обуви из золота и с золотыми серьгами, ожерельем и сияющей диадемой. Статуи Анахиты были установлены во всех главных городах империи, и зороастрийцам предписывалось им поклоняться. В это же время стали сооружаться и храмы, посвященные зороастрийским богам. Тем не менее, среди жречества оставались ярые противники поклонения рукотворным изображениям богов, и, чтобы хоть как-то противостоять модной ереси, ортодоксами было учреждено почитание огня в храмах. Теперь во всех храмах в специальном святилище помещался огонь, и верующие могли молиться перед тем единственным символом, который одобрил пророк.
Точной даты создания храмов Огня установить невозможно, но можно не сомневаться в том, что к концу правления Ахеменидов храмовые огни, как и святилища с изображениями богов, занимали законное место в зороастрийском богослужении.
Учреждение храмовых культов имело много последствий. Богатства Персидской империи стали расточаться на нужды религии: воздвигались великолепные храмы, украшенные золотом и серебром; во владения храмов входили огромные имения. Для обслуживания таких храмов создавались обширные штаты священнослужителей, которые безбедно существовали на доходы с пожертвованных имений и на подношения верующих.
От ахеменидской эпохи дошло несколько изображений жрецов. На них они предстают одетыми в доходящие до колен туники с длинными рукавами, широкие штаны и мантии. Головным убором им служила напоминающая шлем шапка с куском материи по бокам, этой материей прикрывали рот. Такая манера одеваться была характерна для многих знатных иранцев-воинов. Причиной, объясняющей выбор жрецов одеяния воинов, является его практичность и удобство. Плотно облегающие одежды подходили для проведения ритуалов больше, чем свободные платья, так как они позволяли избегать соприкосновения складок материи со священными предметами. А шлемовидная шапка с боковинами для прикрытия рта, первоначально служившая для защиты от холода, жары и пыли, оказалась прекрасно приспособлена к тому, чтобы прикрывать волосы и бороду (необходимое условие для соблюдения ритуальной чистоты), а также исключала возможность открытого соприкосновения дыхания с чем-нибудь освященным. Зороа-стрийские священнослужители продолжали носить такую одежду на протяжении многих столетий.
Конец эпохи Ахеменидов ознаменовался важным религиозным событием — возникновением зороастрий-ского календаря. Дело в том, что при первых Ахемени-дах персы пользовались вавилонским календарем, по которому один год состоял из 360 дней, а иранские жрецы — разными вариантами древнеирапского. Эти календари по сути были одинаковыми, но различались названиями месяцев и даже временем интеркаляции (поскольку необходимо было добавлять 13-й месяц примерно раз в 6 лет, чтобы согласовать 360-дневный календарь со сменой времен года). Такие различия в календаре в пределах одного государства вызывали путаницу, и персы предложили изобрести специальный зороастрийский календарь, которым бы пользовалась вся религиозная община страны.
В новом календаре месяц распадался на 4 периода, причем первый день каждого периода посвящался Ахура-Мазде и назывался «днем Дадва». Так первая неделя начиналась «днем Ахура-Мазды», 6 последующих дней посвящались 6 Амэша-Спэнта. 8-й день месяца был первым «днем Дадва», 6 последующих отдавались Оппо, Воде, Солнцу, Луне, Тиштрйи и Гэуш-Урван (два последних дня посвящались западно-иранским звездным божествам).
15-й день, открывавший третью «неделю», был вторым «днем Дадва». Затем шли дни посвященные Митре, Сраоше, Рашну, Фраваши, Вэрэтрагне, Раману и Вата.
23-й день был третьим «днем Дадва» и начинал последнюю «неделю», состоящую из дней, посвященных трем женским божествам — Даэне, Аши и Арштат; двум божествам небес и земли — Асман и Зам; в заключении шли дни Мантра-Спэнта («Благодатного Священного Слова») и Анагра-Раоча («Бесконечного Света рая»).
Месяцы были посвящены тем же 12 божествам, что и некоторые из 30 дней. Так, месяц в середине зимы (соответствующий декабрю-январю Григорианского календаря), когда силы зла были наиболее мощными, был посвящен Творцу, чтобы именно в это время быть под его благодатной защитой. Следующий по порядку месяц посвящался Воху-Мана («Благомыслию»), который всегда был близок к верховному богу. Последующие 5 месяцев соответствовали пяти Амэша-Спэнта: Спэнта-Армати («Святое Благочестие»), Фраваши («Души всего сущего»), Аша-Вахишта («Лучшая праведность»), Харватат («Целостность»), Тиштрй (или Тири, владыка планеты Меркурий), Амэрэтат («Бессмертие»), Хшатра-Ваирйа («Желанная власть»), Митра (божество договора, света и неба), Апо (божество вод) и Атар (Огонь).
Новый год, как было установлено еще пророком За-ратуштрой, зороастрийцы-ахемениды праздновали в день весеннего равноденствия, который приходился на месяц Фраваши, когда почитались души всех усопших праведников.
Такая система календарных посвящений имела огромное религиозное значение, так как она не только утверждала пантеон главных божеств, но и служила гарантией того, что в течение года их имена постоянно произносились, а в повторении имен божеств усваивались и закреплялись все основные понятия веры.
Все эти факты позволяют предположить, что к IV веку до и. э. зороастризм прочно утвердился как государственная религия Персидской империи. И тут последовал тяжелый удар: Александр Македонский вторгся в Малую Азию.